Фиалку исполняла, конечно, не она. Однако режиссер, тоже обративший на нее внимание и как бы обязанный продвигать молодежь, решил дать ей маленькую, но настоящую роль — Мадлен, артистки парижского театра.
Свое трехминутное соло Женя превратила в событие. Она использовала каждую ноту, каждую паузу в партитуре Кальмана и с первых ошеломляющих кокетливой веселостью тактов вылетала на сцену, задорно размахивая широкой ярко-желтой юбкой. На миг останавливалась в игриво-провоцирующей позе, оголив ногу чуть выше колена. Чуть!.. В этом и была вся хитрость! Мужчины замирали, ожидая, что вот-вот сейчас еще… Но вместо этого шелк юбки падал, и свежий голос призывал всех веселиться, пить вино и увиваться за женщинами.
Увидев ее на премьере, режиссер опешил, он ничего такого ей не подсказывал. На репетициях она задорно отплясывала и пела с кокетством юной статистки. А тут — просто явление, достойное примадонны!
Отдыхавшей в гримерной примадонне тотчас доложили. Она презрительно изогнула бровь и продолжила пудриться. Но раздавшийся гром аплодисментов заставил ее вздрогнуть. На следующем спектакле она уже стояла за кулисами.
— Ну что им еще нужно? — небрежно обронила она своим клакерам, кипя внутри от негодования, что черт принес именно в ее театр эту действительно очаровательную и, несомненно, наделенную определенными способностями юную артисточку. — Увидели пару новых ножек, все достоинство которых только в том, что они — новые.
Слова примадонны немедленно разнеслись по театру, но стан ее поклонников заметно поредел. Закулисные Бони спешили сначала отдать дань восхищения юной свежей фиалке и лишь потом шли на поклон к увядающей, которой от спектакля к спектаклю все труднее было расправлять свои поблекшие лепестки. Примадонне все это очень не нравилось.
«Может, эта выскочка и не представляет никакой опасности, — размышляла в одну из бессонных ночей чаровница оперетты, — но лучше избавиться от проблемы в зародыше!» — решила она и так некстати после спектакля подхватила страшное воспаление легких.
Театр срочно снял с репертуара все звездные спектакли: «Королева чардаша», «Марица», «Фиалка Монмартра», «Принцесса цирка». Зритель должен был довольствоваться веселыми советскими опереттами: «Белая акация», «Бабий бунт», «Женихи», «Свадьба в Малиновке» и так далее.
Но тут, как назло, одному очень важному чиновнику — товарищу Грушину — захотелось расслабиться именно под музыку Кальмана, и он через своего секретаря передал директору театра, чтобы в субботу была «Королева чардаша». Несколько тщательно приглаженных волос на лысой голове директора взметнулись ввысь.
— Но… — осмелившись на непозволительное, пролепетал он секретарю, — наша очаровательная Сильва больна. Могу предложить на выбор что-нибудь из советской классики.
Секретарь не без основания выразил сомнение, что товарищ Грушин вряд ли согласится, но обещал доложить.
— Что значит — больна?! — чрезмерно удивился товарищ Грушин. — Что, в нашем советском театре всего одна Сильва?!
— В самом деле! Как вы тонко подметили!.. — восхищенно пролепетал секретарь, с ловкостью опереточного комика пятясь к двери.
— «Сильва»! — железным голосом произнес он и положил трубку.
Директор на согнутых ногах, хватаясь за сердце, помчался в зрительный зал, где шла репетиция.
— Ужас!.. Пропали!.. Катастрофа!.. — тяжело дыша, прокричал он в темноту и упал в кресло рядом с режиссером. — В субботу требуют «Королеву чардаша»!..
Режиссер непонимающе дернул плечом.
— Вы что, не сказали…
Директор не дал договорить. Злорадно хихикнув, сообщил:
— Ставят на вид, что в советском театре должна быть не только одна артистка, способная сыграть Сильву.
— Что они там понимают!.. — с презрением начал режиссер, но директор шепнул имя, и тот сразу примолк со страшным вопросом в глазах: «Что делать?»
— Замените Несравненную Котиковой!
— Будет провал! Грушину не понравится! Он не любит чересчур визгливых.
— Давайте Боровикову!
— Да вы что?! — Режиссер даже подскочил. — Она меня убьет!.. Я едва выпутался из злостной интриги, сплетенной кем-то в театре, что мы с Боровиковой…
— Но тогда что делать?! — вскричал директор и тоже вскочил. — До субботы пять дней!.. Может, Несравненную из больницы? — чуть слышно прошептал он.