— Поэтому развод он празднует там?
Эмиль дураком никогда не был. Безопасно, у всех на виду — можно громко заявить о расставании.
— Зачем ты меня туда отвел? — спросила я. — На самом деле?
— Хотел, чтобы ты со мной засветилась. Эмилю не расскажут, зато убедятся, что ты не с ним. Поверь, это важно.
Голос, выражение лица — все сказало о том, что расклад в эти ближайшие недели круче, чем я думала. Как и Эмиль, он не хотел, чтобы я в этот замес попала. Наверное, все даже серьезнее, чем в моих кошмарах.
Я на себе узнала, как жесток этот мир. За Эмиля было тревожно. Где он, почему не приехал в клуб? С ним что-то случилось? Сердце не верило и болело от страха.
До дома осталось не больше квартала.
— Останови рядом с магазином, — попросила я. Страшно не хотелось, чтобы Андрей напросился в гости. — Не жди, я долго.
Андрей улыбнулся, словно понял, что я пытаюсь отделаться.
— Я помню, что ты сказала, — сказал он. — Ничего личного, хотел вывезти тебя за город пострелять. Тебе надо потренироваться.
— Это можно.
— Я позвоню, — подмигнул он.
Я скованно выбралась из машины и для отвода глаз зашла в супермаркет. Взяла несколько апельсинов, яблок, выбирая продукты не глядя, лишь бы чем-то забить холодильник. Есть все равно не хотелось.
Уже стемнело, двор тонул в полумраке. В конце гостевой парковки стоял черный джип. Не люблю такие тачки. Люди на такой машине сломали мне жизнь. Счастье, что жизнь у меня оказалась упрямой.
Я пошла к подъезду, рассматривая окна — мои были темными.
Несмотря на все, что со мной случилось, мне нравился этот дом. И нравился Ростов. Говорят, летом жарко. Это лето будет для меня первым в городе — вот и проверю.
Я поднялась на свой этаж, отперла дверь и тихо вошла в прихожую. В квартире было темно, свет попадал из кухни, позолотив пол. За кухонным окном яркий фонарь…
Вдруг я застыла.
Свет отбрасывал нечеткую тень через всю кухню. Там кто-то есть. Я выдохнула ртом, и ощутила знакомый запах… Тяжелый, густой и вместе с тем зыбкий — он едва улавливался. Запах парфюма Эмиля.
Я осторожно шагнула вперед. Еще шаг и полностью увижу кухню. Завела руку за спину и обхватила рукоятку пистолета. Слишком сильно — у меня заболели пальцы.
Напротив окна стоял темный силуэт — высокий и мощный. Широкоплечий мужчина с очень знакомым сложением.
— Эмиль? — выдохнула я, осторожно убирая руку от оружия. — Почему ты здесь? Что случилось?
В ответ молчание: тяжелое, мотающее нервы. Эмиль умеет молчать так, что заживо умираешь от страха.
Глава 8
— Эмиль?
Он стоял спиной. Смотрел в окно, широко расставив ноги и сунув руки в карманы брюк. Пиджак сморщился на широкой спине, сквозь ткань проступили ремни кобуры на плечах. Он всегда вооружен. По-моему, я его вообще без ствола не видела.
Сколько он так стоит и смотрит на фонари Ворошиловского?
— Эмиль? Ты слышишь?
Я поставила сумку на пол. Только бы не заметил, что у меня пушка за поясом…
Он обернулся, рассеянный свет скользнул по лицу. Линия скул и впалых щек была жесткой и четкой. Губы сжаты, словно он сдерживает ярость, в свете фонаря льняные волосы казались желтоватыми.
— Эмиль? — выдохнула я, испуганная вселенной молчания. — Это теперь моя квартира, а ты говорил, нам нельзя видеться…
— Где ты была?
Голос в сосущей тишине прозвучал сильно, но спокойно.
— В магазине…
Глупая, глупая ложь! Он направился ко мне, и я попятилась. Привычка убегать от мужа взялась не на ровном месте.
Каблук зацепился за пакет, и продукты высыпались на пол.
— Ты испугалась?
Пряча страх, я опустилась на колени и потянулась за укатившимся апельсином. Оранжевый бочок светился из полумрака в углу. Эмиль двигался легко, словно вновь закинулся обезболивающим.
— Все в порядке, — негромко ответила я. — Просто не ожидала.
Он опустился рядом — помочь. Встретив пустой, безжизненный взгляд убийцы, я первой отвела глаза.
— Я нашел второго, — глухо сказал он, и пойманный апельсин вновь выкатился из ослабших пальцев.
Я могла бы сделать вид, что не поняла. Эмиль мог бы объяснить — кого второго и зачем искал. Но нам не нужны слова. Все благодаря одной ночи, которая промелькнула за секунду, пока я ловила апельсин дрожащей рукой.
— Я приехал за тобой, — Эмиль подал апельсин. — Ты должна увидеть.
— Не знаю… — голос вдруг сел.
Первого он долго душил цепью, а затем перебил шейные позвонки, когда устал возиться. Почти милосердная смерть. Милосердная, по сравнению с тем, что делали со мной.