– Нет. Так иди, – тётенька схватила Наську за руку, в трусиках и майке повела её куда-то по длинным полутёмным коридорам садика.
«Все кричали, а притворились, будто спят… никто даже ничего не сказал…» – шла и думала Наська.
Они вошли в большое помещение. Резкий свет опять больно ударил по глазам. Немного привыкнув, Наська начала внимательно рассматривать всё. Она стояла на кухне: посередине была огромная плита, на ней кастрюли, сковородки и повсюду – на полу, на стенах… белый кафель… Рядом с плитой стояли два больших ведра. В одном, грустно прижавшись друг к другу, лежала грязная, немытая картошка. В другом, купаясь, приветливо белела уже почищенная.
– Я ночная воспитательница, – строго сказала тётенька. – Меня зовут Инге Андрусовна. Так, девочка, вставай в угол и подумай о своём поведении. А когда станет стыдно, подойди и извинись! Только тогда я разрешу тебе пойти спать. Поняла?
Ночная воспитательница завязала фартук, села на стул и ожидающе посмотрела на Наську. Наська встала в угол и насупившись разглядывала её.
«Все прыгали. А почему я должна извиняться? Почему я одна должна извиняться?!» – думала Наська.
Ночная ещё немного подождала, и, неодобрительно покачав головой, начала чистить картошку. Тётенька ловко расправлялась с ней. В её руках она мгновенно превращалась из чёрной и неприятной в умытую и белую. Картошка почти заполнила ведро…
– Ну, и долго ты будешь молчать? Извиняйся!
Наська вздрогнула, вопрос, нарушив тишину, испугал её и оторвал от наблюдений. Она сжала губы и недружелюбно посмотрела на воспитательницу.
– Не хочешь?! Ладно, – ночная взяла ведро с картофельной кожурой и вышла.
Наська долго стояла одна. Она всё надеялась, что ещё немного – и воспитательница во всём разберётся, поймёт, что она ничего плохого не сделала… голова почему-то начала клониться вперёд, стало холодно…
Ночная принесла ещё одно ведро нечищеной картошки.
– Девочка, не хочешь говорить – не надо. Только запомни, пока не извинишься – спать не пойдёшь!
«Ничего себе! Это же не честно!.. Все кричали, а наказали только меня! Одну!» – Наська исподлобья смотрела на воспитательницу. Тётенька опять чистила картошку.
Наська не знала, сколько прошло времени, но очень хотелось спать… Голова непослушно падала. Глаза закрывались. Ноги стали какие-то мягкие. Картошка, хлюпнув, упала в ведро. Наська протерла глаза и, скрестив руки, попыталась согреться. Её начал бить озноб.
– Так, всё! Хватит! Извиняйся.
– А что я сделала?! Прыгала? Все прыгали… Мы играли!
Отчаянно выкрикнула Наська и смутившись замолчала. Опустила глаза и внимательно начала рассматривать свои тапочки. Ночная, не отрываясь, смотрела на неё. Вдруг тихо спросила:
– Спать хочешь?
– Да, – глухо ответила Наська.
– Давай, извинись и всё, пойдёшь, – мягко сказала воспитательница.
«Ладно, извинюсь… только за что… Ой, как холодно. Ладно, извинюсь. Как её зовут? Нина…Инна… Инга? Не – не помню. Как же её зовут?..»
Наська старалась вспомнить имя воспитательницы.
– Ну?! – прикрикнула та.
Наська искоса смотрела на тётеньку, в голове кубарем катились имена… отчества… но имя воспитательницы – никак не вспоминалось.
– Ужас! Какая упрямая девочка! Уходи отсюда! Иди спать! А завтра я всем расскажу, как ты себя вела.
Наська дрожащими ногами медленно шла в спальню, из кухни до неё долетали обрывки фраз.
– Ну и ребёнок! Другой бы уже десять раз извинился, а эта?! Очень, очень вредная девочка! Ну, как с такими работать?!
Снежинка
После завтрака Екатерина Ивановна рассадила всю группу на скамейки.
– Дети, я хотела поговорить с вами о поведении.
Её было плохо слышно. Мальчишки и девчонки всё никак не могли успокоиться. Одни переговаривались. Другие исподтишка дрались из-за игрушки.
– Тихо!.. Настя, встань! – громко сказала она.
Дети притихли. Наська нерешительно встала.
– Настя, за то, что ты себя плохо вела, дралась, не слушалась. На празднике ты… А кем ты должна быть на празднике?
– …Снежинкой…
– Да! Так вот. Ты не будешь выступать на праздничном спектакле. Ты наказана.
Наська захлебнулась от обиды и закричала:
– А я уже была наказана!
– Настя!
– А я уже стояла в углу!
– Так. Настя, если ты сейчас же не замолчишь, то вообще не пойдёшь на праздник.
Все испуганно замерли и не двигались, даже Ритка, которая не могла сидеть спокойно, даже когда кушала…
Вечером мама удивлённо посматривала на дочку. Наська тихо сидела на диване и нежно гладила свою единственную игрушку, единственную подружку, старенькую куклу, подаренную тётей Валей.
– Что случилось?