Сэр Данкин Ярли повернулся к своей корабельной команде с грозным выражением лица, но оказался лицом к лицу с широко ухмыляющимся старшим лейтенантом и энсином, которые скакали по палубе и щелкали пальцами обеих рук.
— И что это за пример, мастер Латик?! Мастер Аплин-Армак?! — рявкнул капитан.
— Боюсь, не очень хороший, сэр, — ответил Латик. — И прошу прощения за это. С людьми я тоже скоро разберусь, сэр, обещаю. А пока пусть ликуют, сэр! Они заслужили это. Ей-богу, они это заслужили!
Он встретился взглядом с Ярли, и капитан почувствовал, что его скорая ярость немного утихла, когда осознание того, что они только что совершили, начало проникать и в него.
— Я приказал квартирмейстеру дежурить, сэр, — сказал Аплин-Армак, и Ярли посмотрел на него. Энсин перестал прыгать, как обезумевшая обезьянья ящерица, но все еще ухмылялся, как сумасшедший.
— Три минуты! — сказал молодой человек. — Три минуты — столько времени вам потребовалось, сэр!
Глаза Аплин-Армака заблестели от восхищения, и Ярли какое-то время смотрел на него в ответ, а затем, почти против своей воли, рассмеялся.
— Три минуты, говорите, мастер Аплин-Армак? — Он покачал головой. — Боюсь, вы ошибаетесь. Заверяю вас по своему личному опыту, что это заняло не менее трех часов.
Глава 2
МАРТ, Год божий 895
Доменная печь ревела, изрыгая в ночь раскаленную ярость, и резкий запах угольного дыма смешивался с запахом горячего железа, пота и, по крайней мере, тысячи других запахов, которые отец Пайтир Уилсин не мог определить. Смешанный запах целеустремленности и трудолюбия тяжело висел во влажном воздухе, слегка царапая горло даже через оконные стекла.
Он стоял, глядя из окна кабинета Эдвирда Хаусмина в жаркую летнюю тьму, и задавался вопросом, как он сюда попал. Не только о поездке в этот офис, но и о том, почему он был здесь… и к тому, что происходило в его собственном разуме и душе.
— Бокал вина, отец? — спросил Хаусмин у него за спиной, и священник отвернулся от окна.
— Да, спасибо, — согласился он с улыбкой.
Несмотря на все свое невероятное (и неуклонно растущее) богатство, Хаусмин предпочитал по возможности обходиться без слуг, и молодой интендант наблюдал, как он сам наливает вино. Железных дел мастер протянул один из бокалов своему гостю, затем присоединился к нему у окна, глядя на огромное пространство крупнейшего металлургического завода во всем мире.
Уилсин признал, что это было потрясающее зрелище. Ближайшая к окну печь (на самом деле она была не так уж близко, признал он) была лишь одной из десятков. Они дымились и дымили, как множество вулканов, и когда он посмотрел направо, то увидел поток расплавленного железа, светящийся белым сердцем ярости, вытекающий из печи, которую только что открыли. Сияние дымящегося железа освещало лица рабочих, обслуживающих печь, превращая их в демонов-помощников из кузницы самой Шан-вэй, когда раскаленная река вливалась в ожидающие формы.
Литейные заводы Хаусмина в Делтаке никогда не спали. Прямо на глазах у Уилсина тягловые драконы тащили огромные повозки, груженные коксом, железной рудой и дробленым известняком, по железным рельсам, проложенным Хаусмином, ритмичный стук и лязг молотов с водяным приводом, казалось, вибрировал в его собственной крови и костях. Когда он посмотрел на восток, то увидел сияние фонарных столбов, выстроившихся вдоль дороги до самого Порт-Итмина, портового города, который человек, ставший известным во всем Сейфхолде как «железный мастер» Чариса, построил на западном берегу озера Итмин специально для обслуживания своего комплекса. Порт Итмин находился более чем в четырех милях отсюда, невидимый на расстоянии, но Уилсин без труда мог представить фонари и факелы, освещающие его никогда не умолкающую набережную.
Если бы Клинтан мог это увидеть, он бы умер от апоплексического удара, размышлял Уилсин, и, несмотря на его собственные внутренние сомнения — или, возможно, даже из-за них — эта мысль доставила ему огромное удовлетворение. Еще…
— Я с трудом могу поверить во все, чего вы достигли, мастер Хаусмин, — сказал он, махая своим бокалом в сторону всего, что было за окном. — И все это из ничего, кроме пустой земли всего пять лет назад. — Он покачал головой. — Вы, чарисийцы, сделали много удивительных вещей, но я думаю, что это, возможно, самое удивительное из всех.
— Здесь была не совсем «пустая земля», отец, — не согласился Хаусмин. — О, — ухмыльнулся он, — правда, это была не более чем пустая земля, но здесь была деревня. И рыбацкая деревушка в Порт-Итмине. Тем не менее, я соглашусь с вашей точкой зрения, и, видит Бог, я, так сказать, оставил достаточно меток на этой земле.