Несмотря на ее потрясающее самообладание, у Айрис отвисла челюсть. Мгновение она пристально смотрела на Кориса, затем снова перевела взгляд на камердинера, который внезапно стал выглядеть гораздо менее мрачным. На самом деле, он улыбнулся ей, в глазах появился веселый огонек, которого она никогда раньше в них не видела, и низко поклонился.
— Он работал на отца?! — она более чем наполовину выпалила.
— Именно так. — Корис пожал плечами. — Интересная вещь об инквизиции, правда, Айрис? Они повсюду сажают шпионов и агентов, и они очень хорошо умеют находить недовольных людей, чтобы доносить на других, но, по крайней мере, до недавнего времени им, похоже, никогда не приходило в голову, что кто-то еще может подсадить на них шпионов. Я думаю, что это связано с высокомерием власти. Они так заняты тем, что делают с другими людьми, что никогда не задумываются о том, что могут с ними сделать другие люди. Или какие шаги могут предпринять эти другие люди, чтобы защитить себя от шпионов инквизиции. И они действительно допустили небольшую ошибку при наборе персонала в случае с Робейром.
— Они это сделали? — спросила она зачарованным тоном.
— О, действительно, они это сделали, — практически промурлыкал Корис, но под его очевидным удовлетворением чувствовалась странная ледяная нотка. — Видите ли, Робейр — уроженец Корисанда, родился и вырос там, но его мать родилась в Харчонге… где его дедушку забили до смерти на ступеньках церкви в его деревне, а местный инквизитор наблюдал за этим. И его преступление? — Корис посмотрел ей в глаза. — Сквайр, избивший его до смерти, хотел уложить в постель его младшую дочь. Она отказалась, он проигнорировал ее отказ, и у ее отца хватило невероятной смелости заявить протест против изнасилования своей тринадцатилетней дочери. Эта дочь была матерью Робейра.
Глаза Айрис вернулись к Сибланкету и увидели правду, когда холодные, горькие воспоминания — и ненависть — погасили юмор, который мелькнул в его глазах.
— Я не буду беспокоить вас подробностями о том, как его матери и двум ее сестрам удалось добраться до Корисанды, Айрис. В любом случае, это не совсем моя история, чтобы ее рассказывать. Но в конце концов они добрались до Манчира, где твой дед нанял их всех в прислугу дворца, а она вышла замуж за одного из его оруженосцев. Поэтому, когда Робейр пришел к твоему отцу и сказал ему, что к нему обратился инквизитор с просьбой стать шпионом в доме твоего дедушки, твой отец приказал ему согласиться.
— Случилось это больше тридцати лет назад. Вскоре они поняли, какой он ценный приз, и вытащили его из Корисанды, чтобы использовать в других местах еще до того, как я поступил на службу к твоему отцу. С годами он стал для них очень ценным — настолько ценным, что с его стороны потребовалось совсем немного усилий, чтобы внушить мысль о том, что его отправят в Швей, чтобы «проникнуть» ко двору Дайвина в изгнании. В конце концов, он определенно знал достаточно о Корисанде и о политике Корисанды, чтобы идеально подходить для этой работы. И он был доверенным агентом инквизиции задолго до того, как я стал начальником разведки твоего отца, так что, хотя он вырос во дворце твоего деда, я бы не узнал его, когда увидел. Увы, ему было по-детски легко втереться ко мне в доверие… и с тех пор он сообщал именно то, что я хотел сам.
Айрис откинулась назад, медленно качая головой. Не в отрицании, а в удивлении.
— Филип, я пытаюсь, но немного трудно поверить, что даже ты можешь быть достаточно смелым, чтобы посадить — что? Двойного агента? — в канцелярию инквизиции!
— Я ничего подобного не делал, ваше высочество! Во-первых, он не двойной агент; технически он тройной агент, — с улыбкой запротестовал Корис, поднимая обе руки в красноречивом жесте невинности. — Кроме того, я не имел никакого отношения к его первоначальной вербовке инквизицией. Твой отец сделал так… на самом деле, когда он и Робейр оба были примерно твоего возраста.
Его улыбка исчезла, сменившись гораздо более печальным выражением лица.
— Я многому научился у твоего отца, Айрис. Мне хотелось бы думать, что и он тоже кое-чему научился у меня. И все же один урок, который никто из нас не усвоил, пока не стало слишком поздно, заключается в том, что некоторые вещи в этом мире действительно важнее «большой игры». По правде говоря, я не думаю, что твой отец когда-либо научился этому, но наблюдение за тем, что с ним случилось, наблюдение за тем, что происходит со всем этим миром, научило меня, что это так. Твой отец совершал ошибки, Айрис. Даже самый умный человек может сделать это, особенно когда он ослеплен амбициями, и — простите меня — так оно и было. Я говорю с определенной степенью опыта, потому что я помог ему совершить много таких ошибок и разделил многие из этих амбиций. Но твой отец был не просто моим князем. Он был моим другом, и этот ублюдок в Сионе убил его и его сына — моего крестника — на улицах его собственной столицы только для того, чтобы он мог обвинить в этом кого-то другого. И теперь он также хочет убить Дайвина.