Какова бы ни была причина, он обычно просыпался быстро и полностью… и не двигаясь с места.
Теперь он лежал очень тихо и позволил одной руке медленно-медленно скользнуть под подушку. Его пальцы сомкнулись на рукояти кинжала, и его ноздри раздулись, когда он сделал глубокий, тихий вдох и приготовился вскочить с кровати и уйти с того направления, откуда, как ему показалось, донесся слабый звук.
— Я очень надеюсь, что вы не планируете делать ничего поспешного с этим кинжалом, милорд, — вежливо произнес голос из темноты. — На мне новая туника. Не хотелось бы, чтобы ее так скоро пришлось чинить.
Корис замер, прищурив глаза. В этом голосе было что-то такое. Он не мог точно определить, что это такое, но знал, что где-то уже слышал это раньше…
— Если вы не возражаете, милорд, я собираюсь зажечь свет, — продолжал голос так приятно, как будто он регулярно вел беседы в чужой спальне посреди ночи.
— Пожалуйста, — пригласил граф, стараясь соответствовать разговорному тону голоса.
— Благодарю вас, милорд, — ответил голос.
Раздался царапающий звук, а затем внезапный, болезненный свет ударил Корису в глаза, когда что-то ослепительно вспыхнуло и загорелось. Он почувствовал запах серы и, несмотря ни на что, спрыгнул с кровати на другую сторону и полуприсел, держа кинжал наготове.
Незваный гость не обратил на него никакого внимания. Он просто снял стеклянную трубу с лампы, зажег фитиль, а затем задул пылающую щепку дерева, которую использовал для освещения.
— Что, во имя Лэнгхорна, это было? — потребовал Корис, его голос был значительно более дрожащим, чем ему хотелось бы.
— Чарисийцы называют это «свечой Шан-вэй», — сказал другой мужчина веселым тоном. — Лично я думаю, что они могли бы придумать более тактичное название, с учетом нынешнего отношения викария Жаспара к империи и Церкви Чариса. — Он пожал плечами. — С другой стороны, учитывая, с каким… воодушевлением он воспринимает огонь — и вонь — название подходит, вам не кажется? Кроме того, не думаю, что в эти дни их особенно беспокоит мысль о том, чтобы задеть нежные чувства великого инквизитора.
— Жевонс, — сказал Корис, широко раскрыв глаза, когда его упорядоченная память сложила лицо — и имя — вместе со странно знакомым голосом. — Абраим Жевонс.
— К вашим услугам, — с поклоном ответил Жевонс. Это был явно тот же самый человек и тот же самый голос, но акцент и диалект полностью изменились. В отличие от контрабандиста, с которым Корис встречался ранее, этот человек мог бы сойти прямо с улицы — дорогой улицы — в самом Сионе.
— Что ты здесь делаешь? И как, черт возьми, ты попал в мою спальню? — потребовал граф, все еще держа кинжал.
— Что касается того, как я попал внутрь, скажем так, что охрана короля Жеймса не самая бдительная в мире. На самом деле, она довольно жалкая, — рассудительным тоном сказал Жевонс. — Парни сержанта Раймэра намного лучше, но их не так уж много. И, честно говоря, я гораздо лучше умею красться в тени, чем кто-либо другой, кого они, скорее всего, встретят.
— Ты, ты? — Корис выпрямился, опустив кинжал. — Учитывая то, что ты здесь, я склонен поверить тебе на слово. С другой стороны, — его глаза сузились, — почему ты здесь, это не объясняет.
— В прошлом месяце вы отправили сообщение графу Грей-Харбору, — сказал Жевонс, его голос внезапно стал ровным и серьезным, без тени юмора, который его характеризовал. — Я — ответ.
Кончик сосульки пробежал по позвоночнику Кориса. Это была мгновенная, инстинктивная реакция, порожденная осознанием того, насколько ненадежным на самом деле было его положение. Но он быстро отогнал мгновенную пустоту в животе. Если бы Жевонс был агентом инквизиции, не было бы смысла в какой-либо сложной шараде, призванной заманить его в ловушку. И он в первую очередь был тем человеком, который доставил виверн-посланников.
— Так получилось, что я смог добраться до Талкиры гораздо быстрее, чем мог бы это сделать кто-либо другой, — продолжил Жевонс. — Итак, сейджин Мерлин попросил меня доставить ответ на ваше сообщение.
— Мерлин? — повторил Корис.
За последние три или четыре года он собрал много информации о Мерлине Этроузе. Большая часть этого была нелепой и явно сильно преувеличенной. С другой стороны, было так много всего, что он был вынужден признать, что, каким бы нелепым это ни казалось, Этроуз действительно был сейджином. Конечно, никто, казалось, не был точно уверен, что такое сейджин на самом деле, и старые сказки о них не очень помогли в этом отношении, так что простое прикрепление ярлыка к Этроузу мало чего дало. С другой стороны, тот факт, что этот Жевонс проскользнул — по-видимому, без особых усилий — не только через, по общему признанию, неумелых стражников короля Делферака Жеймса, но и мимо часовых Тобиса Раймэра, наводил на мысль: — Должен ли я предположить, что вы тоже сейджин, мастер Жевонс?