— У них может быть столько слабины, сколько они хотят, как только в мешке у нас будет Стонар и его совет! — огрызнулся он, свирепо глядя на Кайлита. — Они здесь для того, чтобы исполнять волю Божью, или просто для того, чтобы украсть что-нибудь, что не могут сжечь?!
Вопрос прозвучал с нарочитым, насмешливым презрением, и глаза Кайлита вспыхнули гневом. Это было именно то, чего хотел Садлир.
— Мы не просто кучка воров! — яростно парировал он.
— Нет? — Садлир на мгновение встретился с ним взглядом, затем позволил своему собственному выражению смягчиться… немного. — Я так не думаю, — сказал он, — но именно так мы себя и ведем, и у нас есть дела поважнее! — Он выдержал взгляд собеседника еще одно сердцебиение, затем снова повысил голос. — Так давайте снова заставим их двигаться, хорошо?
Кайлит огляделся вокруг, как будто впервые по-настоящему увидел беспорядок и хаос. Затем он заметно встряхнулся и оглянулся на Садлира.
— Да, сэр! — его меч взметнулся в приветствии. — Я сделаю эту маленькую вещь.
Он отвернулся и начал выкрикивать приказы командирам их небольших подразделений, и Садлир удовлетворенно кивнул.
— Лэнгхорн! — пробормотал Грейгор Стонар, стоя на балконе одной из богато украшенных башен дворца лорда-протектора.
Официальная резиденция правительства республики никогда не проектировалась как серьезное укрепление. Его обороной была армия Сиддармарка и ее копейщики, а не камни и минометы. Теперь, когда он наблюдал за дымом, поднимающимся над городом — и уже не только над чарисийским кварталом, — он поймал себя на том, что жалеет, что его архитекторы не уделили чуть больше внимания тому, чтобы остановить обезумевшую от крови уличную толпу недалеко от палаты сената и зала записей.
И не забывай о судьбе собственной шкуры, Грейгор, — мрачно напомнил он себе.
— Откуда, черт возьми, они все берутся? — потребовал он ответа.
— Я не знаю, — признался Хенрай Мейдин. Канцлер указал на другой конец города на десятки столбов дыма, поднимающихся из чарисийского квартала. — Я не думал, что у них достаточно людей, чтобы сделать это и напасть на дворец. — Он покачал головой, и выражение его лица было мрачным.
Стонар кивнул. Часть его хотела наброситься на Мейдина и указать, что его работа заключалась в том, чтобы определить, что на самом деле произойдет, но это было бы бессмысленно. Если уж на то пошло, это тоже было бы несправедливо. Канцлер регулярно приносил Стонару отчеты, и лорд-протектор согласился с его выводами. Только оказалось, что они оба ошибались.
— Мы должны были выделить больше войск для защиты дворца, — продолжил Мейдин. — Моя вина. Я тот, кто…
— Вина не только «твоя», Хенрай, — прервал его Стонар. — Я согласился с вами и Самилом в том, что мы должны уделять приоритетное внимание защите квартала. — Он резко рассмеялся. — Но не кажется, что мы делаем там много хорошего!
— Где, черт возьми, Дариус? — потребовал Мейдин, поворачиваясь, чтобы посмотреть на север. — Какого черта он так долго?
— Вероятно, больше занят этим, — ответил Стонар, с отвращением указывая на горящие многоквартирные дома в чарисийском квартале. — Или еще чем-нибудь в этом роде. — Он сердито пожал плечами. — Я был неправ, что не пошел дальше и не собрал регулярную армию прямо здесь, в городе, вместо того чтобы, черт возьми, отпустить их в Раймир.
— Без лучшего указания на то, что виверна собиралась взлететь, вы не могли рискнуть предупредить…
— Избавь меня от оправданий, — устало сказал Стонар.
В отличие от Мейдина, лорд-протектор дослужился до командира полка, прежде чем покинул армию, вернулся в свой родной город Сиддар и занялся политикой. Он должен был помнить, сказал он себе. Каковы бы ни были аргументы в пользу того, чтобы убедиться, что Клинтан явно виновен в первом шаге, ему следовало бы уделить больше внимания аргументу Дариуса Паркэра о том, что в первую очередь было еще важнее удержать столицу. Они всегда могли поспорить о том, кто что начал позже — при условии, что они выживут, чтобы продолжить спор, как едко заметил сенешаль. И никто, кто был склонен верить Клинтану в первую очередь, не был бы впечатлен любыми утверждениями о том, что республика была невинной жертвой жажды мести великого инквизитора, независимо от того, насколько правдивы они были.
И мне не следовало выделять так много войск, которые у нас есть в городе, для защиты чарисийского квартала, — сказал он себе еще более мрачно. Он ненавидел даже думать о подобных мыслях, но в этом была холодная, горькая грань правды. — Ты хотел предотвратить массовые убийства? Что ж, удержание проклятой столицы очень помогло бы в этом маленьком начинании! Вместо этого ты распределил свои войска по частям ценой в десятую часть марки, пытаясь защитить чарисийцев, и посмотри на это! Ты чертовски многого добился, не так ли? Теперь ты потеряешь и то, и это!