— Святой Лэнгхорн, и никакой пощады!
— Долой тиранию!
— Убейте кровососов!
— Убейте чарисийских лакеев!
— На то воля Божья!
Что ж, было бы неплохо, если бы Дариус успел вовремя, подумал Грейгор Стонар, когда с запада на площадь Конституции начала вливаться толпа под оглушительный гром выкрикиваемых лозунгов. Их было по меньшей мере пять или шесть тысяч, рассудил он взглядом бывшего военного офицера, который знал, как на самом деле выглядят пять или шесть тысяч человек, стоящих в одном месте. Там также было довольно много мужчин в сутанах и шапочках священников. С такого расстояния он не очень хорошо различал цвета, но готов был поспорить, что большинство из них были помечены пурпуром ордена Шулера.
Он видел пики и алебарды, размахивающие тут и там, но в основном мечи, дубинки, у некоторых вилы… оружие, которое можно было легко спрятать или симпровизировать, когда наступит подходящий момент. Возможно, именно по этой причине он и Мейдин недооценили потенциальные возможности, доступные Патковайру и Эйрнхарту. Они направили своих агентов на поиск складов более тяжелого и сложного оружия.
Следовало помнить, что они могут убить тебя булыжником так же смертельно, как и пикой, Грейгор, — сказал он себе. — Конечно, это в основном толпа, а не армия. Никто не знает, насколько хорош их боевой дух. У них может не хватить духу на это, когда они столкнутся с сформированными войсками. С другой стороны, — подумал он, когда кричащая людская лава переориентировалась, объединилась, потекла вместе и двинулась через площадь, — может быть, и хватит.
Он впился взглядом в эти проклятые декоративные ворота во внешней стене дворца. Что ему было нужно, так это массивная решетка, предпочтительно с отверстиями для убийства и огромными котлами с кипящим маслом и нафтой, ожидающими факела; то, что у него было, было вообще ничем. Республика всегда гордилась тем, что ее граждане имели беспрепятственный доступ в центр своего правительства, что означало, что в этой сверкающей скульптурной арке не было ворот. Проклятая штука была такой широкой, что потребовалась целая рота пикинеров, чтобы просто прикрыть ее, и это была целая рота, которую пришлось снять с самой стены.
Толпа, очевидно, осознала, насколько не защищена эта стена, и, казалось, она находилась, по крайней мере, под зачаточным контролем ее лидеров. Ее центр слегка отклонялся назад, угрожая арке ворот, но сохраняя дистанцию, в то время как ее фланги текли вперед. Сначала это происходило постепенно, но фланговые группы двигались все быстрее и быстрее, атакуя крайние концы стены в очевидной попытке еще больше ослабить единственный обороняющийся полк.
Ублюдки пройдут через нее, — сказал он себе, положив одну руку на рукоять государственного меча республики, висящего на перевязи, перекинутой через его правое плечо. Этот меч принадлежал лорду-протектору Людовику Урвину, основателю республики. Он пронес его через дюжину кампаний и по меньшей мере двадцать сражений, и, несмотря на все золото и драгоценные камни, которые были добавлены к нему за последние четыре столетия, это все еще было оружие бойца. Если это было достаточно хорошо для первого лорда-протектора республики, этого было бы достаточно для последнего лорда-протектора республики до того, как кто-то вырвет его из его мертвой руки.
Лучше бы тебе спуститься туда, Грейгор. У тебя будет шанс убить больше из них у стены, чем когда они окажутся внутри…
Его мысли прервались, когда с южного края площади раздался внезапный раскат грома.
Борис Садлир обернулся в шоке, не веря своим ушам, когда безошибочный звук мушкетного залпа ударил по воплям толпы, как железный сапог. Пороховой дым струился, поднимаясь по всей южной стороне площади Конституции, и всего на мгновение сокрушительный, совершенно неожиданный грохот по меньшей мере пары сотен мушкетов, казалось, заставил толпу замолчать.
Затем крики раздались снова, но на этот раз они были другими.
Садлир огляделся, не в силах разглядеть людей, столпившихся между ним и этой стеной дыма. Затем он повернулся и пробрался сквозь потрясенные, неподвижные тела вокруг него, пока не добрался до возвышающейся бронзовой конной статуи Людовика Урвина. Сложная ажурная система его изысканных фонтанов еще не была отключена на зиму, но он не обращал внимания на ледяной холод, когда преодолевал стену вокруг водосборника. Он прошлепал в воде по колено, затем вскарабкался на основание статуи Урвина, подняв голову достаточно высоко, чтобы оглядеть площадь.
Он был только на полпути туда, когда прогремел второй залп, и как раз достиг колен коня статуи, когда взорвался третий залп.