И они продолжали извергать все эти три вещи.
Невозможно! — подумал Корис, когда сейджин сделал свой пятый выстрел. Затем свой шестой. Свой седьмой! Свой восьмой!
Сандал пал первым. Он сидел на верхней ступеньке лестницы, обеими руками прижимая кровоточащую рану в животе, качая головой то ли в неверии, то ли в отрицании, в то время как его глаза остекленели на пути к смерти. Капитан Магейл закричал от ярости, когда его командир тихо осел, и бросился вверх по лестнице с мечом в руке. Позади него еще сорок пять человек бросились к единственной фигуре в почерневших доспехах, стоявшей наверху.
Но каждый раз, когда Мерлин Этроуз нажимал на один из этих спусковых крючков, падал другой человек — кричащий, без сознания или мертвый — и он продолжал стрелять.
Мужество, которое могло бы отмести его устрашающую репутацию, не шло ни в какое сравнение с барабанным боем смерти и разрушения, гремевшим и сверкавшим в его руках. Облако порохового дыма было настолько плотным, что они едва могли даже разглядеть его сквозь него, но все же он стрелял, каждый выстрел из дула освещал облако дыма, как Ракураи Лэнгхорна, и тяжелые пули пронзали их, как меч самого Чихиро. Когда их строй сомкнулся, чтобы подняться по ступенькам, некоторые из этих пуль пробили два или даже три тела, и стражники короля Жеймса сломались.
Они отступили, отходя в темноту, и подгонявшие их инквизиторы уставились на демоническое видение наверху лестницы.
Мерлин Этроуз десятью выстрелами уложил тринадцать делферакских стражников и намеренно поднял правую руку.
— Мой привет викарию Жаспару, отец! — крикнул он, даже его глубокий голос звучал как-то пронзительно и слабо после грома такой сильной стрельбы. — Он скоро будет! — добавил он, и одиннадцатая молния вылетела из пистолета. Гайсбирт Вандайк был почти в пятидесяти ярдах от лестницы башни, но тяжелая, мягкая свинцовая пуля попала ему прямо в центр груди и пробила сердце насквозь.
— И тебя я не забыл, брат! — крикнул сейджин, и Болдвин Геймлин взвизгнул от внезапного ужаса, прежде чем пистолет в левой руке Мерлина навсегда прекратил его визг.
Мерлин стоял на крыльце, окутанный облаком порохового дыма, медленно развеивавшегося на ветру. Он оглядел усеянный телами двор ледяными голубыми глазами и убрал пистолет в кобуру левой руки, затем услышал звук позади себя.
Человеческие уши, пострадавшие от такого количества выстрелов, не смогли бы этого услышать, но уши Мерлина Этроуза не были человеческими. Он повернулся на тихий шум и обнаружил, что стоит лицом к лицу с Тобисом Раймэром. Меч бывшего сержанта был обнажен, лицо напряжено, взгляд суров.
— Я думаю, что все эти рассказы о том, что ты демон или волшебник, в конце концов, не так уж притянуты за уши! — проскрежетал сержант.
— Я понимаю, почему это может прийти тебе в голову, — спокойно ответил Мерлин. — С другой стороны, в моих пистолетах нет ничего демонического или волшебного, Тобис.
— О, да, я это вижу! — едко сказал Раймэр. — Да ведь любой мог бы пострелять час или два из такого маленького пистолета!
— Нет, не в течение часа, — поправил Мерлин тем же спокойным голосом. — Всего по шесть выстрелов, Тобис. Всего по шесть.
— Шесть?! — Раймэр впился в него взглядом. — Почему не десять? Лэнгхорн, почему не тридцать?!
— Потому что они не поместились бы в цилиндр, — сказал ему Мерлин, и Раймэр посмотрел вниз, услышав металлический щелкающий звук. Его меч ни разу не дрогнул, но его глаза расширились, когда он понял, что пистолеты сейджина не похожи ни на одно другое огнестрельное оружие, о котором он когда-либо слышал. Во-первых, они, казалось, были полностью сделаны из стали, за исключением деревянных рукояток. Во-вторых, какой-то тяжелый цилиндр только что вышел из центра этой штуки и лег на ладонь левой руки сейджина. Это оставило странный прямоугольный зазор или отверстие в середине остальной части оружия, и Мерлин поднял его так, чтобы он мог его видеть.
— На самом деле это простая концепция, — сказал он. — Мой друг — я зову его Филин — сделал это для меня. Он называет это «револьвером», потому что центральный цилиндр здесь, — он мягко махнул левой рукой, — вращается, когда вы нажимаете на курок. Если вы посмотрите, то увидите, что в нем просверлено шесть отверстий. Каждое из них достаточно велико, чтобы вместить один заряд пороха и одну пулю. Пули немного меньше, чем те, которыми стреляет большинство пистолетов стражи, но, чтобы компенсировать это, заряд примерно на четверть больше, поэтому они бьют намного сильнее. И для этого не нужна полка для пороха, потому что очень умный офицер-чарисиец — еще один мой друг по имени Мандрейн — изобрел нечто, называемое «ударный колпачок», который вспыхивает, когда вы ударяете по нему молотком. Если вы посмотрите сюда, — он перевернул цилиндр, показывая Раймэру задний конец, который был сплошным, но имел шесть выступающих, странно выглядящих выпуклостей, — вы увидите, где колпачки надеваются на ниппели здесь, чтобы молоток мог ударять по ним, когда они вращаются, и каждый выстрел совпадает со стволом. — Он пожал плечами. — Просто способ нести больше огневой мощи, Тобис, и я обещаю тебе, что это не нарушает ни один из Божьих законов. Когда мы доберемся до Теллесберга, вы можете обсудить это напрямую с отцом Пайтиром, нашим интендантом, если хотите.