— Надеюсь, что вы правы, ваше преосвященство. И думаю, что так оно и есть, хотя я стараюсь помнить, что это может быть мой собственный гнев и моя собственная ненависть, а не Бог. Иногда я думаю, что больше нет никакой разницы.
— Поэтому я так беспокоюсь о твоей душе, — мягко сказал он. — Всегда можно выполнять Божью работу по неверным причинам точно так же, как можно совершать ужасные поступки из лучших побуждений. Было бы замечательно, если бы Он дал нам дар бороться со злом, не учась ненавидеть на этом пути, но я подозреваю, что это удается только величайшим и светлейшим душам.
— Тогда я надеюсь, что услышу ваши молитвы, ваше высокопреосвященство.
— Мои молитвы как за твою душу, так и за твой успех, — он снова немного криво улыбнулся. — Для меня было бы удовольствием, а также моим долгом при любых обстоятельствах вверить Богу такую душу, как ваша. И, учитывая, в каком я перед тобой долгу, с моей стороны было бы совершенно невежливо не сделать этого.
— О, чепуха! — она легонько хлопнула его по плечу. — Для меня это было удовольствием. Я только хотела бы, — выражение ее лица потемнело, — чтобы я смогла вытащить еще больше других.
— Вы вырвали десятки невинных жертв из рук Клинтана, — сказал он, его тон внезапно стал суровым. — Женщин и детей, которые были бы замучены и убиты в этой его пародии на правосудие, даже если были бы безупречными и невинными! Лэнгхорн сказал: «Как вы поступили с наименьшим из детей Божьих, к добру или злу, так вы поступили и со мной». Помните это и никогда ни на секунду не сомневайтесь, что вся эта невинная кровь будет иметь большое значение в вашу пользу, когда придет время для вас встретиться с ним и Богом.
— Я пытаюсь это помнить, — прошептала она, снова поворачиваясь к окну и невидящим взглядом глядя на залив. — Я стараюсь. Но потом я думаю обо всех тех, кого нам пришлось оставить позади. Не только Круг, ваше преосвященство, всех остальных.
— Бог дал человеку свободу воли, — сказал Канир. — Это означает, что некоторые люди решат творить зло, и в результате пострадают невинные. Вы не можете считать себя виновной, потому что вы не смогли остановить все зло, которое решили совершить Клинтан и другие. Вы остановили все, что было в ваших силах остановить, и Бог не может просить большего.
Она еще несколько мгновений смотрела в окно, затем глубоко вздохнула и заметно встряхнулась.
— Возможно, вы правы, ваше преосвященство, но я намерена сделать с этими ублюдками гораздо больше, прежде чем закончу. — Она отвернулась от окна, и сталь в ее глазах была отчетливо видна. — Не сразу, потому что потребуется время, чтобы расставить все по местам. Но как только оно наступит, шапка великого инквизитора может показаться Жаспару Клинтану гораздо менее удобной, чем сегодня.
Канир смотрел на нее с явным чувством трепета. Он знал очень мало подробностей о ее нынешней деятельности и знал, что она намерена продолжать в том же духе. Не потому, что она не доверяла ему, а потому, что была одной из самых искусных мастериц интриг в истории Сиона. Это поместило ее в какую-то избранную компанию. Действительно, она сопоставила остроумие со всей подавляющей мощью управления инквизиции и победила. Возможно, не все, чего она хотела, и что бы она ни сказала — или он мог сказать ей, — она никогда по-настоящему не простит себя за жертв, которых ей не удалось спасти. И все же ничто из этого не изменило того факта, что она переиграла великого инквизитора по его собственным правилам, исходя из самого сердца его власти и авторитета, и сделала это так ловко и гладко, что он все еще не понял, что на него нашло.
Или кто.
Женщина, которая все это придумала, одновременно плела столько заговоров, ни один из которых не ускользнул, вырвала так много душ — в том числе Жасина Канира — из лап инквизиции, не собиралась позволять своей правой руке знать, что делает ее левая рука сейчас, если ей абсолютно не нужно. Он не возмущался ее сдержанностью и не думал, что это свидетельствует о каком-либо недоверии к его собственному благоразумию. Но он действительно беспокоился о том, что она может замышлять.
— Каковы бы ни были ваши планы, моя дорогая, — сказал он, — я буду молиться за их успех.
— Осторожно, ваше преосвященство! — Ее улыбка внезапно стала плутоватой. — Вспомните мое прошлое призвание! Возможно, вам не захочется вот так ходить и выписывать пустые банковские чеки!
— О, — он протянул руку и слегка коснулся ее щеки, — я думаю, что пойду на такой риск.
— Мадам Парсан! Как приятно снова видеть вас!
Молодой человек с каштановыми волосами и серыми глазами обошел свой огромный письменный стол, чтобы взять обеими руками слегка надушенную руку посетительницы. Он склонился над женской рукой, запечатлев поцелуй на тыльной стороне, затем подхватил под локоть и повел ее через большой кабинет к креслам, стоящим друг напротив друга за низким столом из кованой меди.