Глаза Овейна сузились. Если и было что-то во всем мире, в чем он был полностью уверен, так это то, что Церковь Господа Ожидающего никогда не позволит республике Сиддармарк начать производство артиллерии нового образца. Не тогда, когда совет викариев в своей роли рыцарей земель Храма так долго беспокоился о потенциальной угрозе, которую республика представляла для восточной границы земель Храма. Только дурак, которым, скорее всего, не был ни один член Дома Квентин, мог упустить тот факт, что литейные заводы Сиддармарка были единственными в Хейвене или Ховарде, которые не получали заказов от офицеров артиллерии флота Божьего. Продовольствие и корабельная древесина, уголь, кокс и железная руда для литейных заводов других государств, даже железные изделия для строительства военных кораблей в других королевствах, да; артиллерия — нет.
И все же мадам Парсан казалась такой безмятежно уверенной…
— Очень хорошо, мадам. — Он сидя склонил голову в учтивом поклоне. — Если таковы ваши желания, для меня будет честью выполнить их для вас.
— Спасибо, мастер Квентин, — сказала она с еще одной из своих очаровательных улыбок. Затем она поставила чашку с блюдцем обратно на стол и встала. — В таком случае, я пожелаю вам доброго дня и покину вас.
Он встал со своей собственной улыбкой и проводил ее обратно к двери офиса. Появился лакей с ее тяжелым зимним пальто, и он увидел ожидающую ее пожилую женщину, столь же некрасивую, насколько была прекрасна мадам Парсан.
Овейн лично помог ей надеть пальто, затем поднял одну из ее тонких рук — теперь в перчатке — и еще раз поцеловал ее тыльную сторону.
— Как всегда, рад встретиться, мадам, — пробормотал он.
— И я тоже, — заверила она его, а затем ушла.
— Так что ты думаешь о мадам Парсан, Хенрай? — спросил Грейгор Стонар, стоя спиной к ревущему камину и поджаривая свой зад.
— Мадам Парсан, милорд? — лорд Хенрай Мейдин, канцлер казначейства республики Сиддармарк, сидел в кресле у окна, держа в руках бокал бренди в форме тюльпана, прислонившись спиной к обшитой панелями стене зала совета. Теперь он вопросительно поднял брови с невинным выражением лица.
— Да, вы знаете, таинственная мадам Парсан. — Избранный правитель республики тонко улыбнулся ему. — Та, что появилась так внезапно и без предупреждения? Та, что весело плывет по высшим слоям общества… и дружит с реформистскими священнослужителями? Чьими счетами лично занимается Овейн Квентин? Чьи двери всегда открыты для поэтов, музыкантов, модисток, портних… и человека, удивительно похожего на еретика-отступника и богохульника Жасина Канира? Эта мадам Парсан.
— Ох уж эта мадам Парсан!
Мейдин улыбнулся в ответ лорду-протектору. Здесь, в республике Сиддармарк, канцлер казначейства также отвечал за такие мелочи, как шпионаж.
— Да, эта, — сказал Стонар более серьезным тоном, и Мейдин пожал плечами.
— Боюсь, присяжные еще не пришли к единому мнению, милорд. Кое-что из этого очевидно, но остальное все еще достаточно неясно, чтобы сделать ее очень интересной. Она явно из земель Храма, и я думаю, столь же очевидно, что ее внезапное появление здесь как-то связано с решением Клинтана очистить викариат. Вопрос, конечно, в том, какое именно отношение она имеет к этому решению.
— Вы думаете, что она жена или дочь, которой удалось выбраться?
— Возможно. Или даже любовница. — Мейдин снова пожал плечами. — Сумма наличных денег и все те глубокие инвестиции, которые она спрятала здесь, в Сиддаре, безусловно, были достаточно велики, чтобы представлять собой фонд спасения кого-то важного. Я полагаю, что это мог быть один из викариев, который видел, как приближается топор, хотя, кто бы это ни был, он должен был быть ясновидящим, чтобы предвидеть это. — Он брезгливо поморщился. — Однако, если бы кто-то действительно увидел впереди крупное кораблекрушение, кто бы это ни был, он мог бы переписать средства на имя женщины, чтобы Клинтан не пронюхал об этом.
— Но вы не думаете, что это то, что есть, — заметил Стонар.
— Нет, я не знаю. — Мейдин поднес бокал с бренди к его носу, вдыхая его аромат, затем снова посмотрел на лорда-протектора. — Она слишком решительна. Теперь, когда она здесь, она движется слишком быстро. — Он покачал головой. — Нет, у нее есть четко определенная повестка дня, и кем бы она ни была, и откуда бы она ни пришла изначально, сейчас она действует самостоятельно — для себя, а не как чей-либо общественный фронт.