— Понятия не имею, — сонно буркнул он.
— Думаешь, Ли?
— Хм…
Это можно было расценить и как «А почему бы и нет?» — решила Аманда. И принялась размышлять о цепи событий, которую повлек за собой этот факт, рассматривая все это в свете их сегодняшнего разговора с Джорди, пока они на башне дожидались спасателей.
— Что ж, может, оно даже к лучшему, если это Ли — по крайней мере, ему наверняка удастся убедить Гретхен не подавать в суд. Ведь это Джорди изрезал ее картины. Как ты думаешь, у него получится?
Гретхен ждала до утра четверга и только тогда отправилась звонить. Номер она знала наизусть. И хотя до этого она звонила Оливеру Дидсу всего пару раз, однако вспоминала его номер телефона куда чаще, чем ей хотелось бы, особенно в самые первые, самые тяжелые месяцы — сразу после смерти Бена. Тогда Дидс был для нее чем-то вроде якоря, за который можно будет ухватиться в трудную минуту. Номер его телефона был записан рядом с номером местного отделения полиции. Он был силой, которой Гретхен пока еще не умела как следует пользоваться, хотя при мысли о нем чувствовала себя намного увереннее — как этого и хотел Бен. Конечно, Бен догадывался, что сыновья будут недовольны его завещанием, но он не мог даже предположить, какую злобу у них вызовет его желание оставить все Гретхен. Как не мог он знать и о тех сомнениях, которые раздирали Оливера.
— «Филлхэм и Маркус», — пропела секретарша.
— Оливера Дидса, пожалуйста.
— Могу я узнать, кто его спрашивает?
— Гретхен Танненволд. — Прикрыв ладонью трубку, Гретхен сделала глубокий вдох и стала ждать.
Трубку он взял достаточно быстро — впрочем, как всегда. Как-никак, он ведь занимался в первую очередь наследственными делами — типичный кабинетный работник, не выпускающий из рук ручки и имеющий дело с бумагами и контрактами.
— Гретхен, это вы?
— Да, — ответила она, прокрутив в голове свою маленькую речь, которую заранее предусмотрительно выучила наизусть, чтобы показать ему, какая она сильная и независимая. — Я не отниму у вас много времени. Просто хотела предупредить: я выяснила, кто испортил мои картины. Я хорошо знаю этого человека, поэтому не собираюсь выдвигать никаких обвинений. И требовать возмещения издержек тоже. Я была бы вам весьма признательна, если бы вы сообщили об этом в страховую компанию, а заодно и Дэвиду с Аланом.
В трубке повисло молчание.
— Вы хотите сказать, что заберете заявление о возмещении убытков по страховке? — осторожно осведомился он.
— А я никогда его и не подавала. И даже не звонила им ни разу. Это ведь вы сообщили им. Помните?
— Но ведь вы теряете деньги…
— Для чего мне эти деньги? Картину ведь все равно не вернешь, не так ли?
— Деньги никогда не лишние. Вы ведь ждете ребенка. Они ведь, вероятно, вам скоро понадобятся?
— Нет.
— Вы же знаете, я буду только рад помочь…
— Нет.
Оливер примолк. Гретхен приятно было думать, что ей удалось-таки поставить его в тупик, хотя это было довольно жалкое удовольствие. Уж Оливер-то должен был знать ее лучше, чем сыновья Бена. И мог бы догадаться, что она не станет ввязываться в эту историю только ради денег.
— И кто же их изуродовал? — спросил он.
— Это не имеет значения.
— Тот, с кем у вас роман?
— Я беременна, Оливер. Мне не до романов.
— О… простите. Я ведь просто так спросил. Гретхен…
— Это все. Всего доброго, Оливер.
Был уже полдень, а Грэхем все еще валялся в постели. Он даже не помнил, когда такое случалось в последний раз. И когда они так долго и много занимались любовью… Впрочем, похоже, они еще не закончили. Лениво повернув голову, он усмехнулся, уткнувшись носом в светлые кудряшки Аманды. Ее обнаженная спина и круглая, аппетитная попка прижались к его боку. Плечо Грэхема, в том месте, где покоилась ее голова, уже успело одеревенеть, но это была не единственная часть его тела, в которой он чувствовал некую напряженность. Когда она вот так прижималась к нему, он всегда загорался почти мгновенно.
Они едва не замучили друг друга. Конечно, такое случалось не впервые, и все-таки Грэхем как ни старался, так и не смог вспомнить, когда такое было в последний раз.