Повернувшись на бок, он с удовлетворенным вздохом покрепче прижал жену к себе. Сжигавший его мучительный голод он уже утолил — сейчас Грэхем просто блаженствовал, чувствуя, как медленно нарастает в нем желание.
Аманда глубоко вздохнула, оглянулась через плечо, потом повернулась к нему.
— Привет, — с улыбкой промурлыкала она.
— Привет, — прошептал он, чмокнув ее в нос.
— М-м… когда ты последний раз целовал меня в нос… даже не помню.
— А я не помню, когда ты в последний раз выглядела так классно. — Действительно, сейчас на вид ей нельзя было дать больше двадцати. Нет, он вовсе не имел в виду, что предпочитает женщин помоложе. Впрочем, а кому они не нравятся? Но ему действительно было приятно, что Аманда выглядит такой юной и хорошенькой.
Веки ее сонно сомкнулись. Но через минуту она вдруг снова открыла глаза:
— Ты уже звонил Коттерам?
— Да. С Джорди все в порядке. Правда, ночь ему пришлось провести в больнице. Мне показалось, сегодня его там кто-то должен был посмотреть.
— Посмотреть? Ты имеешь в виду — психиатр?
— Ну… у меня сложилось именно такое впечатление.
— А с кем ты говорил: с Карен или с Ли?
— С Карен. Ли не было дома. Где-то бегал. Наверное, договаривался о чем-то.
— Или устраивал свои делишки.
— Он здорово переживал, Аманда. Чуть не хлопнулся в обморок, когда увидел вас обоих на самом верху. Такое невозможно сыграть, уж ты мне поверь.
Она вдруг со свистом втянула в себя воздух, и Грэхем догадался, что Аманда тоже вспомнила. Впрочем, скажи ему кто-нибудь, что Аманда перепугалась тогда больше, чем он, Грэхем бы просто не поверил. Его первой мыслью, когда он увидел ее наверху, был гнев. Правда, он тут же бесследно исчез. Грэхем привык доверять Аманде. Она ведь оставалась тут, с Джорди, пока он бегал за помощью. И она, конечно, знала, как будет лучше для мальчика.
— Ты отлично поработала, — мягко сказал он.
Аманда наконец перевела дыхание.
— Это было вроде… Не знаю… вроде как возвращение долгов, — неуверенно пробормотала она, потом шутливо дернула Грэхема за бороду. — Знаешь, по-моему, Карен и Ли придется о многом подумать.
— Да и нам тоже, — буркнул Грэхем, ясно давая понять, что ему сейчас нет никакого дела до Карен с Ли. Он не собирался обсуждать их — тем более сейчас, когда их ждали другие, куда более интересные дела. Да и еще учитывая, сколько времени они были лишены этих простых радостей жизни. Проклятье, как же ему этого не хватало! — Знаешь, я проголодался. Интересно, у нас в доме найдется что-нибудь из съестного?
— Наверняка. — Аманда задумалась. — Даже есть какой-никакой выбор. Итак, слово за тобой — цыпленок, стейк или я. Цыпленка и мясо нужно еще размораживать. Меня — нет. Я уже, так сказать, готова к употреблению.
Навалившись на нее всей своей тяжестью, Грэхем тут же убедился, что Аманда сказала чистую правду. Он уже ворвался в нее, когда внизу зазвонил телефон. Пусть его звонит, молча решили оба.
Джорджия с задумчивым видом положила трубку на рычаг.
— У них все в порядке?
— Да, — кивнул Расс. — Можешь не сомневаться. В полном. И перестань им трезвонить, ради всего святого! Дай им побыть вдвоем. Будь ты там вчера ночью, ты бы поняла, что я имею в виду. Черт, вот ужас-то был!
Джорджия вернулась домой только около десяти, и к тому времени самое страшное было уже позади. По крайней мере, та часть драмы, которая разворачивалась в лесу, закончилась точно. А вот что будет дальше, покажет время.
Зазвонил телефон. Посмотрев на высветившийся на табло номер, Джорджия поспешно схватила трубку:
— Да, Сэм.
— Они уперлись, и ни в какую, — объявил он. — Ты — это часть сделки. Они желают, чтобы ты осталась в фирме еще на два года. Это максимум, чего мне удалось добиться.
— Два — все-таки лучше, чем три.
— Да, это уже кое-что. Это лестно.
— Ну, когда ты так отчаянно нужна детям, а находишься в трех часах лета от них, удовлетворенное самолюбие значит не так уж много, — вздохнула Джорджия, массируя затылок.
Она смертельно устала — устала вечно паковать и распаковывать свои вещи, устала мотаться с чемоданом из аэропорта в аэропорт, поскольку ей часто приходилось летать с пересадкой, устала втискиваться на единственное незанятое место между двумя пассажирами… И это была только физическая усталость. Что же тогда говорить о снедавшей ее постоянно тревоге — что там дома? О бесконечных разговорах с Эллисон, которая росла и взрослела как-то уж слишком быстро? О страхе за Томми, который вообще рос без нее? И это еще не учитывая Расса и их отношений, которые постоянно внушали ей беспокойство, потому что ничего хорошего их вечные разлуки не сулили. Никогда, даже в самых диких кошмарах, ей не могло привидеться, что она будет вот так стоять, пытаясь принять самое, может быть, важное решение за всю свою жизнь, в то время как ее возлюбленный супруг и повелитель будет суетиться у плиты, вытаскивая только что испеченные к завтраку булочки, одновременно разыскивая пропавшие носки, в которых Томми привык играть в футбол, белые в красную полоску, точнее, уже практически серые, поскольку никому и в голову не пришло добавить отбеливатель при стирке. Оставалось только выяснить, был ли он у них вообще, этот самый отбеливатель. Ящиков с пивом в кладовке было хоть отбавляй. А вот отбеливателя она что-то не заметила.