Дороти принялась перечислять своих посетителей, изображенных на рисунках детей:
— Вот это Мэри-Энн. А это — Шейла. Кузины. А вот это — твоя жена, Уилл.
Грэхем молча ждал продолжения. Он уже успел заметить копну белокурых кудряшек, которые не могли принадлежать никому, кроме Аманды, которая, как теперь он знал, тоже заезжала к свекрови. Но Дороти упорно молчала.
— А вот это, похоже, Аманда, — небрежно предположил он. — Она тоже у тебя была?
— Возможно… я не заметила.
Уилл тут же пришел ей на помощь:
— Ну естественно, тебя же просто обкормили таблетками. Наверняка ты иногда даже толком не замечаешь, кто тут возле тебя.
Грэхем страшно разозлился: и на Уилла — за его дурацкие слова, и еще больше — на Дороти. Но он сдержался. «Еще не время», — напомнил он себе.
— Рад, что у Аманды нашлось время заглянуть к тебе, — проговорил он. — Даже не рассчитывал, что она выберется. У нее сейчас забот полон рот.
— Это из-за того самоубийства в школе? — спросил Уилл.
— Да. И потом, сейчас ведь конец года. Они все сдают отчеты.
— Могла бы и не беспокоиться, — заявила Дороти. — Тем более что тут и без нее есть кому меня навестить.
— Дело в том, — начал Грэхем, бросив быстрый предостерегающий взгляд на уже открывшего рот Уилла, — что Аманда беспокоится о тебе. Так же, как и мы все.
— Ну, это не совсем одно и то же, — возразила Дороти тем слабым, угасающим голосом, который, по ее мнению, наиболее соответствовал ситуации. — Она ведь… м-м… не одна из нас — ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Не настолько долго замужем за одним из О’Лири, — ехидно пояснил Уилл.
Но Грэхем вдруг почувствовал себя оскорбленным.
— Что значит — не одна из нас? Что ты хочешь этим сказать, мама?
— Ну, ты сам знаешь, милый. Да вот хотя бы все эти дети, что были тут… все это, наверное, мало что значит.
— Если это не важно для нее, не важно и для меня тоже. А теперь скажи — ты действительно так считаешь?
— Грэй, — буркнул Уилл, — не сейчас.
Грэхем глубоко вздохнул и стиснул зубы. Проклятье, Уилл был прав.
Но Аманда, черт побери их всех, заслуживала лучшего отношения!
Сделав над собой усилие, он постарался успокоиться и говорить так же мягко, как его брат. Но оставить все как есть — ну уж нет!
— Аманда старается. Ей очень хочется быть полезной, мама. Ей хочется чувствовать себя одной из нас. Членом семьи.
— Но она — не одна из нас, — со сладкой улыбочкой заявила Дороти. — Она всегда была другой. Нет, конечно, это вовсе не значит, мы не сможем поладить. Знаешь, вот я сейчас подумала… и мне кажется, она действительно заезжала ко мне. Она ведь всегда так мила с детьми. А они вчера особенно хорошо себя вели.
Губы Грэхема превратились в тонкую полоску.
Уилл, как обычно, ринулся на помощь:
— Мои ребята просто обожают Аманду. Из нее когда-нибудь получится просто великолепная мать!
Грэхем с радостью придушил бы его собственными руками.
— Что ж… придется принять твои слова на веру. — Дороти со страдальческим вздохом закрыла глаза.
Грэхем, повернувшись к Уиллу, одними губами произнес:
— Заткнись!
— Что? — тоже одними губами произнес в ответ озадаченный Уилл.
— Не нужно рычать на бедняжку Уилла, — поджала губы Дороти. — Он ведь только хотел помочь. Ты так трясешься над этой девочкой. Можно подумать, она статуэтка из китайского фарфора!
— Мам, прошу тебя, — предостерегающим тоном сказал Грэхем.
Но Дороти, оказавшись на больничной койки, должно быть, решила, что ее нынешнее положение делает ее неуязвимой.
— Конечно, я понимаю, отчего это. Она такая хрупкая, нежная. Словом, не нашей породы. Куда нам до нее! Вот Меган — та была совсем другая. Здоровая, крепкая женщина.
— Мама, лучше не надо, — предупредил Грэхем.
— Принесла мне сегодня кучу аудиокассет, да еще и магнитофон в придачу, чтобы я могла их слушать. Да, Меган такая — она обо всем подумает.
— Мам…
— И человек она чудесный. Никогда не могла понять, какая кошка между вами пробежала.
— Разве я тебе не говорил? — буркнул Грэхем.
— Грэй! — снова вмешался Уилл.
Но Грэхем почувствовал, что с него достаточно. Если мать чувствует в себе достаточно сил, чтобы оскорблять Аманду, сравнивая ее с Меган, что ж, он найдет, что ей сказать по этому поводу. Пусть пеняет на себя.
— Меган — лесбиянка, — взорвался он.
Но Дороти, словно не слыша, на всех парусах неслась дальше:
— И в магазине у нее дела идут отлично. Я так горда за нее! И ее компаньонка мне нравится. Брук, кажется? Я говорила тебе, что они живут вместе?