По губам Аманды скользнула ленивая усмешка.
— М-м… не помню. Можешь сказать еще раз.
— Я люблю тебя. И мне это нравится. Я люблю, когда мы вдвоем — только ты и я. Такое удивительное ощущение… и никогда не приедается.
— Точно. Как будто потерял что-то и снова нашел.
— И с каждым разом это все лучше. — Грэхем не кривил душой. Им пришлось пережить нелегкие времена, подумал он. Если всем супружеским парам рано или поздно приходится проходить испытание на прочность, то, можно считать, они его успешно преодолели. — Он обхватил ладонями ее ягодицы. — Может… может, еще рано отказываться от всего этого?
— Что значит рано? — все с той же ленивой истомой спросила она, не открывая глаз.
— Может, стоит подождать еще месяц… ну, ты понимаешь… — смутился он, не решаясь выговорить то, что вертелось у него на языке.
Аманда тихо покачала головой:
— Я сказала, что мне нужен месяц. Месяц, а не два.
— А мне нужно два.
— Это все потому, что тебе не нравится все делать по расписанию. Я угадала?
— Это потому, что я боюсь, — выпалил Грэхем. И в ту же самую минуту понял наконец, что так оно и есть. — А ты нет?
Улыбка Аманды разом увяла.
— Конечно боюсь, — вздохнула она. — Боюсь, что все будет как в первый раз. Только теперь боюсь еще больше, поскольку это наш последний шанс попробовать искусственное оплодотворение. Но если у нас не получится, мы обязательно придумаем что-нибудь еще.
— Ты не поняла. Я боюсь не того, что у нас не получится. Я боюсь… за нас.
— Я знаю, — кивнула Аманда. Уголки губ у нее опустились, и лицо стало грустным. — Но этого не избежать. Можно тянуть и дальше — месяц, три месяца… да хоть три года! Но чего мы этим добьемся? Только того, что наши шансы иметь ребенка вообще сведутся к нулю. А ты ведь хочешь ребенка, правда? И я тоже.
— Ну, мы ведь всегда можем усыновить какого-нибудь малыша. И потом, мне много раз доводилось слышать, что в таких случаях часто бывает, что женщина внезапно беременеет сама.
— Нет. Я пока еще не готова к этому.
Грэхем слегка отодвинулся:
— Господи, думаешь, я готов?!
Аманда ласково потерлась щекой о его подбородок:
— Не думай об этом. На этот раз все будет по-другому. — Она обхватила его лицо ладонями и повернула его так, чтобы он смотрел ей в глаза. В голосе ее появились воркующие нотки. — Вот увидишь! На этот раз тебе вовсе не нужно изображать из себя плейбоя. На этот раз первую скрипку буду играть я. — В глазах Аманды появилось обещание. С улыбкой одалиски, ублажающей своего султана, она просунула руку к тому месту, где тела их соприкасались, коснулась его, и Грэхем моментально вспыхнул, как костер на ветру.
— Неужели? — охрипшим голосом пробормотал он.
— Вот увидишь, — пообещала Аманда.
Решено было начать с увеличенной дозы инъекций кломида и одновременно попробовать многократное осеменение. Договоренность с Эмили была следующая: они должны были позвонить сразу же, как у Аманды начнутся следующие месячные, а после этого явиться в клинику, получить необходимые инструкции и начать курс лечения.
Аманде незачем было заглядывать в календарь, чтобы знать, когда это будет. Ее женские недомогания всегда были регулярными, как часы. Итак, на этот раз менструация начнется в среду, в четверг она позвонит Эмили, а в пятницу поедет в клинику. А потом они с Грэхемом уедут на все выходные. Это была его идея, и он даже зарезервировал им номер в небольшой гостинице на берегу Мэйна. Оба были настроены решительно — на этот раз они не допустят, чтобы предписанное Эмили лечение испортило их отношения. Теперь они пройдут через это вместе — будут вдвоем ходить на УЗИ, чертить диаграммы и графики, проходить обследования. Грэхем пообещал, что всегда будет рядом с Амандой. И когда ей будут вводить его сперму — тоже.
В то же самое время за месяц до этого она почти не вылезала из своего кресла, стараясь даже двигаться поменьше, чтобы ненароком не вызвать приход месячных. На этот раз наоборот — она со жгучим нетерпением ждала, когда они начнутся. Теперь их приход будет означать, что они не сдались… что борьба продолжается. Что ж, чем раньше, тем лучше, философски решила она. И, преисполнившись решимости не отступать, весь день, с самого раннего утра, вертелась как белка в колесе. Явившись в школу спозаранку, Аманда с головой погрузилась в дела, позволив себе ненадолго отвлечься, только когда, случайно оторвав глаза от бумаг, обнаружила на пороге своего кабинета Джорди Коттера. Нога у него была все еще в гипсе, но он уже довольно бодро передвигался на костылях. На одной его руке красовалась царапина, на другой — пластырь.