К сожалению, все это беспокойство оказалось напрасным, – стоило только мне высунуться, как поток гужевого транспорта внезапно иссяк, и лишь какая-то животина, поводя впалыми боками, с грустью проводила влажными блюдцами глаз наш автомобиль. Телега, в которую она была запряжена, едва двигалась, восседающий на козлах старик матерился почем зря, щелкал по спине несчастной кнутом, но та на его потуги никакого внимания не обращала – все также неторопливо продолжала шевелить нижними конечностями. Передние же две, безвольно свисающие едва ли не до самой земли, похоже были у нее атрофированы. Покрытая коростой и гнойными наростами сморщенная кожа шарма животному тоже не добавляла, как, впрочем, и чересчур вытянутая вперед морда с измочаленной козлиной бородкой и слюнявой губастой пастью, усеянной редкими пеньками зубов. В общем, зрелище не для слабонервных.
Внезапно автомобиль наш, ведомый твердой рукою Игната, свернул на одном из перекрестков и покатил по дороге, которая, в отличие от центральной, была практически не освещена. Здесь движения не было совсем, разве что время от времени мелькали фигуры пешеходов, почти неразличимые во тьме. Магазины, конторы разных фирм, рестораны, парикмахерские, если таковые конечно имелись, скорее всего были закрыты. Вообще, казалось, что улица вымерла. По дороге я насчитал всего три освещенных окна, – и те освещались неровным светом, в котором угадывались скорее отблески от костра.
– По-настоящему жилая улица в Прикополе только одна – Центральная. – Создавалось такое впечатление, что Игнат попросту считывает мои мысли и тотчас же, не задумываясь, находит на них ответы. – Остальные улицы заселены мало.
– Почему так?
– Первое: нет света, – он отпустил руль и принялся загибать пальцы, теперь уже совершенно не обращая внимания на дорогу. – Второе, плавно вытекающее из первого: где легче всего обтяпывать свои темные делишки? Правильно, во тьме. Жулики, щипачи, шпана уличная в таких местах как это чувствуют себя как рыба в воде. Ну и третье, самое главное: народу-то у нас раз-два и обчелся. Город большой, а населения если тысяч восемьдесят наберется – и то хорошо.
– Вот оно как значит. А остальной народ где? И света почему нет? На Центральной, по-моему, его более чем достаточно.
– Электростанция у нас только одна. И та стоит на окраине с зараженными землями. Доступ к ней затруднен, работы можно проводить внутри нее только находясь в костюме радиационной защиты. Оборудование устаревшее, рухлядь можно сказать. Комплектующих мало, заменить их нечем, а новые не производятся из-за недостатка сырья и технических специалистов. Потому и было решено руководством освещать пускай всего одну улицу, зато нормально. Ну а что касается остального народа… – Игнат слегка замешкался, пытаясь подобрать правильные слова для ответа. Затем, видимо так их и не найдя, ограничился коротким: отбраковка.
– В смысле?
– Сам увидишь. Каждую субботу на центральной площади.
Больше вытянуть из него ничего не удалось. Мой новый товарищ замкнулся, ушел в себя. Остаток пути мы проделали молча. Молча вышли из машины, остановленной в темном переулке, молча зашли в подъезд и поднялись на пятый этаж. Дверной замок открылся легко, почти без щелчка.
– Погоди, свечу дай зажгу. – Несмотря на кромешную тьму, двигался Игнат вполне уверенно. Быстро пересек холл, затопал ногами по кухне. Очень скоро вернулся, держа в лапище оплывший огарок свечи с тлеющим огоньком, норовящим потухнуть при каждом его шаге. Разгоревшись, свеча позволила мне рассмотреть часть комнаты с интерьером, а также контуры чьего-то массивного тела, возлегающего на разложенном диване под толстым байковым одеялом. Видны были только кудрявая голова и плечи.
– Васюня это, сменщик мой. – Видя неприкрытый интерес гостя к персоне спящего, счел за лучшее пояснить Игнат. – Вместе оно повеселее-то будет. Да и квартира без присмотра не остается надолго.
– Вдвоем живете?
– Нет, есть еще Тихоня, но этот редко дома бывает. Он в основном за периметром промышляет. Так что, если достать надо чего-то редкое – так это только к нему.
– Понятно. Ну спасибо, учтем.
– Да ты это, располагайся пока, а потом айда ко мне на кухню. Спать будешь в соседней комнате. Там, кстати, даже свет есть. Только без надобности не включай, а то аккумуляторы вот-вот сдохнут.
Ответив своему благодетелю словами благодарности, я поплелся в указанном направлении и вскоре уже в полутьме обозревал покои, призванные на какое-то время стать моими апартаментами. Комнатушка была небольшой – три на четыре метра и, в сущности, ничего кроме дивана в ней не было. Бросалась в глаза еще куча тряпья в углу с нездоровым запахом плесени. Вот от нее-то мы в первую очередь и избавимся, и это будет первое, что я сделаю. Бросил рюкзак на пол у изголовья дивана, критически осмотрел постельное и в целом остался доволен. Было оно сравнительно свежим, а, значит, не придется дергать Игната. Откровенно говоря – устал я что-то в последнее время. Слишком часто судьба кардинально меняла мою жизнь, причудливым образом вплетая в нее события, которые не могли бы произойти в принципе ни с кем из живущих. Кроме меня, естественно. Не знаю уж, чем я ее прогневил или наоборот – пришелся по нраву. Знаю я сегодня лишь одно: если прямо сейчас не положу голову на подушку – то непременно усну прямо на кухне в обществе готовящего ужин красномордого аборигена.