— Можно мне постоять за штурвалом?
— Давай.
Юноша принял на себя управление кораблём, но процесс быстро наскучил ему, главным образом, из-за однообразия обстановки. Порулив немного, он вернул место Ардету, после чего собрался отправиться на нос, порасспрашивать кое-о-чём Имхотепа с Анк-су-намун. Поняв его намерения, Бей нашёл нужным предупредить:
— Не теряй бдительности! Помни, что с этими двумя всегда нужно держать ухо востро.
— Ага, — кивнул мальчик.
Он приблизился к Имхотепу, но ничего ещё не успел сказать, как жрец круто обернулся в его сторону и хмуро поглядел на Алекса. Тому стало не по себе, но юный О’Коннелл, как и его родители, не привык сдаваться. Он достойно выдержал взгляд Имхотепа, после чего жрец внезапно улыбнулся.
— А ты вырос! Стал настоящим мужчиной. Я помню лишь мальчишку, что вечно доставлял мне хлопоты…
— Так это же вы и ваши дурацкие сектанты меня похитили — я просто спасал свою жизнь! — тут же бесстрашно возразил Алекс.
— И тогда ты был весьма храбр и дерзок, и сейчас, я вижу, в этом отношении ничего не поменялось. Впрочем, к чему нам ссориться? Мы же теперь на одной стороне, не так ли?
— Так… Но тогда почему вы не скажете прямо где искать десять сфер?
— Это моя гарантия, что нас с ней, — он посмотрел на Анк-су-намун, которая тоже украдкой следила за разговором жреца и юноши, — твои родители и этот меджай не вернут обратно в Царство мёртвых, как только получат эту информацию.
— Они же дали слово. Мои родители — честные люди, да и Ардет Бей тоже не нарушает данных обещаний! — возмущённо воскликнул Алекс.
— Ах, мой юный друг, в чём-то ты ещё совсем ребёнок!..
Анк-су-намун, следившая за разговором, в то же время размышляла над тем, над чем хоть раз в своей жизни рассуждала каждая женщина. О материнстве. Вид Алекса О’Коннелла, которого она помнила ещё светловолосым шустрым восьмилетним пронырой, заставил египтянку задуматься о том, что у неё вряд ли когда будут свои дети. И вряд ли могли быть.
Для фараона она была лишь наложницей, которая была призвана услаждать его взор и удовлетворять желания плоти правителя. Её беременность, случись таковая, ни для кого не была бы желанной: от ребёнка, которого она бы, скорее всего, и не увидела ни разу, наверняка бы избавились. И Сети приказал бы всем подданным забыть о нём и никогда не упоминать этого случая. А сама Анк-су-намун, столько вытерпевшая для появления на свет новой жизни, снова стала бы лишь объектом для фараоновых утех, да и то, если бы к тому времени он не заменил бы её кем-нибудь другим.
А об их совместном потомстве с Имхотепом она даже никогда и не задумывалась — было просто не до того. Но если бы в прошлый раз всё сложилось для них удачно, захотел бы он детей? Да и сама она, подруга правителя мира, стала бы тратить силы и время на рождение и воспитание нового человеческого существа? Наверно, нет.
Пожалуй, она, Анк-су-намун, не рождена, чтобы испытать радость материнства. И этот по-прежнему светловолосый, но теперь уже не мальчик, а юноша служит ей живым примером. Когда-то она на его глазах преспокойно всадила нож в тело его матери, даже не задумавшись, как такой поступок выглядит в глазах ребёнка. Как он к ней относится? Если бы Нефертити, то есть, Эвелин, умерла, наверняка бы он её ненавидел, но при живой матери всё не так очевидно…
— Эй, вы меня слышите? — голос Алекса вывел женщину из оцепенения. Она вздрогнула и посмотрела на него с недоумением.
— Что?
— Я спросил, не хотите ли вы галету? Вот! — в протянутой руке юноша держал вскрытый пакетик с печеньем, который обнаружил у себя в кармане. Это была часть сухпайка, которым с ними поделились Чейз и его люди. Алекс припас одну пачку на всякий случай, да так про неё и забыл.
— Что это такое? — египтянка с недоверием поглядела на упаковку.
— Еда. Я подумал, вы проголодались. Это, конечно, не полноценный обед, но другого ничего нет. Я предложил вашему другу, — мальчик посмотрел в сторону Имхотепа, — но он отказался.
— Я не хочу есть, — Анк-су-намун произнесла это нейтральным тоном. На самом деле, ей хотелось попробовать, даже просто из любопытства, но женщина решила не пытаться заводить какие-то отношения ни с кем из О’Коннеллов.
В конечном счёте, кто они ей: уже не враги, но и не друзья. Видимо, её судьба быть с Имхотепом, как бы он в дальнейшем не поступил. Тем более, если он увидит, что она проявляет интерес к мальчишке и его родителям, то это может вызвать у него подозрения, и тогда поведение жреца станет вообще непредсказуемым.
С другой стороны, до конца колебания побороть Анк-су-намун так и не сумела. Где-то в глубине души ей хотелось предупредить их о том, что Имхотеп может сыграть нечестно. Но тогда ей точно придётся брать свою судьбу в свои собственные руки. Она может остаться в этом новом и таком неясном для неё мире совершенно одна. Сможет ли тогда Анк-су-намун разобраться, что делать дальше?
Юный О’Коннелл хотел ещё что-то сказать, но от дальнейших препирательств египтянку спасла Эвелин.
— Алекс! — позвала она, стоя около капитанской рубки.
Её сын обернулся, затем снова повернул голову к Анк-су-намун, пожал плечами и пошёл к Иви. Едва парень отошёл на несколько шагов, египтянка посмотрела на Имхотепа, который мрачно улыбаясь, разглядывал её саму. Видимо, он остался удовлетворён тем, что она не стала общаться с Алексом.
— Хочешь галету, мам?
— Алекс, тебе не стоит одному находиться в обществе Имхотепа и его подруги, — тихо произнесла Эвелин, ведя сына назад на корму.
— Я был не один: Ардет Бей всё видел сквозь стекло рубки. Да и к тому же, мы ведь теперь не враги. Так почему я не могу общаться с ними? Мне кажется, мы должны попытаться помочь им адаптироваться в нашем времени…
— Алекс, ты прямо как маленький! Разве ты не понимаешь, что за люди Имхотеп и Анк-су-намун? Не помнишь, на что они могут пойти? — Иви слегка опустилась так, что их лица теперь оказались на одном уровне. При этом она продолжала держать сына за плечо.
— Я не маленький! — вспылил он и, вырвавшись, быстрым шагом направился мимо спящего отца в конец палубы, где были уложены в бухты несколько толстых канатов. Алекс уселся, прислонившись к одной из них, и стал смотреть на воду, гладь которой рябила после прохождения судна.
Иви вздохнула, но за сыном не пошла, решив, что ему нужно побыть одному и успокоиться. Она обернулась, размышляя, стоит ли самой сходить на нос и поговорить с этими двумя. Но пришла к выводу, что не хочет сейчас этого делать. С Ардетом ей также говорить в тот момент было не о чем, так что Эвелин снова опустилась на палубу рядом с мужем, нежно обняла его и опять уснула.
========== Часть ТРЕТЬЯ. Глава 3 ==========
— Ты уверен, что они мертвы? — первое, что спросил Людвиг у Бруно, как только они оказались вне пещеры.
— Я бросил две гранаты, так что можешь быть спокоен, — заверил тот. — Но если уж подстраховываться наверняка, то мы можем взорвать ещё и этот проход.
Людвиг кивнул, и Бруно дал команду остаткам отряда заложить взрывчатку. Рвануло, когда группа уже отошла на безопасное расстояние и начала спускаться к подножию. Фон Штейнгейль при этом берёг сундучок с ключами как зеницу ока, никому, даже Анне, не позволяя нести его.
В этом сундуке теперь заключалось всё его будущее, ради которого он столько прошёл, столько потратил лет своей жизни. Впереди Людвига ещё ждала разгадка головоломки, чтобы отыскать место хранения настоящих сфер, но мужчина был уверен, что сможет решить и эту задачу. Если у него хватило ума, чтобы разыскать по всему свету десять ключей, то нет в этом мире человека более достойного, чтобы обладать божественными знаниями.
Анну немного задевало такое недоверие, но она молчала, понимая, что проделана огромная работа и успех уже близок. Так что не имеет смысла ссориться с Людвигом по пустякам. Бруно и его люди же вообще нейтрально смотрели на поведение фон Штейнгейля. Они просто выполняли свою работу, рассчитывая кое-что получить взамен, когда дело выгорит. А пока что пускай делает, как знает.