— Ну что ж мать, нам не привыкать жить в дороге, да только выдюжу ли? Любая дорога трудна и опасна.
Он положил свою руку на плечо жены и привлёк её к себе. — Вот так вот Ольгушка.
Жена глубоко вздохнула и ответила:
— Что делать-то? Чему быть тому не миновать. А ты Фомушка у меня ещё крепкий. Любому парню фору дашь. Пойдём живность в последний раз покормим. Завтра вся под нож пойдёт.
Ольга заплакала, заранее жалея свою любимую хрюшку Ласточку. — Бедная Ласточка. Ещё ни разу не поросилась. Материнского счастья не познала.
— Будет тебе Ольгушка. Не плач. На новом месте другую Ласточку заведём.
Так обнявшись, как будто бы прощаясь, они в людской толпе пошли к дому.
Дед Кузьма тащил домой на верёвке свою Пеструху. Корова упиралась и идти не хотела, будто понимая зачем её ведут. Кузьма гладил её по шее и всячески уговаривал, как человека:
— Да ты не бойся Пеструшка. Наслушалась ерунды всякой. Мне шаман не указ и резать тебя я не собираюсь. Как же я без тебя хорошая моя? Я же пропаду совсем. Пойдём домой, я тебе сенца задам. Ячмень ещё остался. Пойдём Пеструшка, пойдём.
Поверив своему хозяину, Пеструшка нехотя пошла за Кузьмой в своё стойло.
Глава 7
У городских ворот собиралась дружина. Пока воины подходили к месту сбора, Варавва отвёл Улему в сторону.
— Значит, сын вот так вот порешили. Уходим завтра в ночь.
— Другого выхода, значит, нет? — Улема, не дождавшись ответа отца, сам утвердительно ответил: — Значит, нет. Вообще, я так и думал. Убегать будем.
— Не убегать, а отступать! — Варавва повысил голос. — Ты ратный человек, значит, и думать должен как ратник.
Улема кивнул головой, соглашаясь с отцом и своим командиром.
— Ты как всегда прав отец. Судьба у нас такая — народ свой защищать.
— Вот это другое дело, а то я смотрю, раскис совсем. Поди, по хорошей драке соскучился?
— Руки давно чешутся Карачуру задницу надрать.
— Не спеши, наше время ещё не пришло. Надерём мы ему задницу, поверь, обязательно надерём. — Варавва погладил свою пышную бороду и продолжил: — Тебя я думаю в головной отряд поставить, когда пойдём. Отберёшь десятка два крепких парней, возьмёшь топоры и будете дорогу торить, что бы обоз не останавливался. Идти нужно будет скоро. Очень скоро. Я же с другим отрядом пойду в хвосте обоза. Дорогу, по которой обоз пройдёт спрятать надобно.
Выслушав отца, Улема обиделся.
— Понятно. Значит, меня подальше от обоза спрячешь, а сам на переднем краю окажешься, и бой на себя примешь?
— Не ершись! Пока я воевода, я и буду принимать решения! — Варавва подошёл к Улеме ближе и по-отечески приобнял сына за плечи. — Не переживай сынок. На твой век сражений хватит, ещё навоюешься. Пойми, когда пойдём, тут не меч нужен будет, а голова. Так что, ты свою, пока побереги, а ежели что со мной — на моё место встанешь и людей выведешь, куда Род укажет.
Улема улыбнулся отцу.
— Я всё понял отец, и сделаю всё, как ты скажешь.
— Знаю, что сделаешь, иначе бы не назначил тебя сотником. — Воевода оглядел, собравшуюся дружину. — Пойдём, с дружиной поговорить надо.
Глава 8
Елена со своим отцом шли к своему дому. Вага был задумчив, и почти всю дорогу они шли молча. Елена думала о Койше. Когда теперь увидеться предстоит? Как всегда Варавва пошлёт его на самое трудное дело. Не потому, что придирается к нему, а потому, что доверяет. Это, конечно, хорошо, но последнее время они почти не видятся. Он и дома то не часто бывает. Нужно зайти к его матушке. После того, как её муж погиб в первой схватке со степняками, она сама не своя. Ноги ослабли, почти не ходит. От горя совсем серая стала. Нужно обязательно зайти. Она тронула отца за руку.
— Тять, а тять.
Вага повернул к ней голову и улыбнулся.
— Что Еленушка?
— Пойдём к Койшиной матушке зайдём. Одна она. Наверное, ни чего и не знает, что в дорогу собираться нужно. Койша сейчас у ворот с дружиной. Когда его Варавва отпустит?
Кузнец замялся и засмущался.
— Может, ты одна зайдёшь, а я пока в кузне приберусь? Сегодня много работы будет. Слышала, что воевода говорил? Колёса чинить надо, да и новых склепать не лишним будет.
Елена, уцепившись в рубаху отца, тащила его с собой.
— Нет. Пошли вдвоём. Мы долго у неё не будем, только скажем всё, и домой пойдём.