Когда Драгнил стал чуть более вменяемым, он передал брата в единственное безопасное место – под опеку короля красных драконов Игнила. После этого Зереф предпочёл миру общество драконов, попросту скрывшись из поля зрения сильных мира на несколько лет, за которые события на континенте приобрели эпохальный масштаб и помчались с запредельной скоростью: Акнология, сильнейший убийца драконов, окончательно рехнулся на почве силы и практически полностью истребил драконье племя; Пергранд развязал ещё несколько войн и захватил почти весь полуостров Ишгал, методично отрывая кусок за куском от ослабленного Драгна. Зерефу же было плевать на «мышиную возню», его интересовали только личные проблемы и ставший убийцей драконов брат. Ради этого Драгнил согласился поучаствовать в авантюре выживших драконов, всего-то требовалось создать артефакт для перехода в будущее, не машину времени, а одноразовое устройство перехода. Как ни странно, мистер Драгнил превзошёл ожидания и хотелки драконов, сумев создать исполинский артефакт на основе магии Звёздных Духов, назвав его Вратами Затмения (если точнее, то врат было несколько, однако, насколько знал Зереф, уцелели только одни). И вот, казалось бы, наступает счастливый момент, с безопасного расстояния Зереф провожает маленьких убийц драконов и их воспитательницу, держащую на руках новорождённую принцессу практически погибшего Драгна. Любопытно, но до самого конца чернокнижник так и не узнал, по какой причине Ирэн отдала столь желанную дочь Анне Хартфилии, дабы дитя переместилось в будущее, возможно, он не хотел знать, возможно, боялся правды или гнева бывшей подруги, как он считал… слишком много домыслов.
После закрытия врат Зереф несколько месяцев пытался разобраться в себе и обуздать Силу Смерти, найти ей полезное применение… быть может, у него бы что-то получилось, но спустя время как минимум весь континент накрыла неизвестная энергия. Нет, она никого не убила и не искалечила, во всяком случае физически, но все войны в одночасье прекратились! Непримиримые враги начали чуть ли не в дёсны целоваться, жестокость сменилась миролюбием, ненависть стала добротой и далее по накатанной. К сожалению, были и негативные стороны, ибо миролюбивые озлобились, вчерашние сердобольные церковники превратились в маньяков, это могло бы стать трагедией, но число исконно положительных людей было невелико из-за постоянных войн, потому неадекватных личностей быстро скрутили и обезопасили общество до того, как начался новый хаос.
Наступила короткая эпоха мира и дружелюбия, однако с того дня Зереф окончательно превратился в убитого горем меланхолика, ибо притупившаяся боль от потерь, чувство вины и несбывшиеся мечты вспыхнули с новой силой, только в этот раз рядом не оказалось ни одного якоря, способного удержать чернокнижника от падения в пучины отчаяния и самобичевания. Именно в тот день он принял окончательное решение умереть любым способом и потратил четыре века на достижение этой цели, найдя его в самом безумном и противоестественном для мага способе – он создал меня, грёбанную духовно-ментальную химеру без ясного прошлого и с туманным будущим.
Я не буду горевать о случившемся, о прошлой жизни или горести Зерефа, это минувшие события давно забытых дней, меня выдернули из смерти, когда в прошлом мире я помер. Что ж, покойся с миром, достойный волшебник и спасибо за вторую жизнь.
– Поезд прибудет в Магнолию через десять минут, – отвлёк меня голос из динамика.
Хорошо, очень хорошо, а то немного надоело рыться в памяти Зерефа, там слишком много боли и тяжёлых моментов. Эх, а ведь было так хорошо, я почти стал счастливой лужицей…
Позже
А мне нравится Фиор, да, большую часть страны занимают леса и поля, однако дикая смесь его архитектуры – это что-то с чем-то, во всяком случае не могу вспомнить ничего подобного из прошлой жизни. Так вот, если Гортензию веками возводили воплощением мощи магической металлургии, буквально строя город из стали, то Магнолия другая, разница будет очевидна самому распоследнему раздолбаю при сравнении из окна поезда, ибо мало кто способен не увидеть различий между странным футуризмом и карикатурой на европейскую глубинку западной Европы. Окружённый холмами город оказался весьма красивым, открывающиеся пейзажи обладали каким-то успокаивающим мятежную душу эффектом: плотная застройка из облицованных камнем домов разделена широкими мощёными дорогами; сам город искусственно поделён на районы речными каналами, где плавают гондолы; чуть восточнее возвели поистине монументальное воплощение местной религии – двадцатиметровый кафедральный собор Кардия; на самом севере, рядом с обрывом в озеро, можно увидеть так называемую Старую Магнолию, дома там совсем маленькие, деревянные и немного ветхие, среди них выделяется разве что большая трёхэтажка с колокольней на крыше – здание Хвоста Феи, стоящее на краю уходящего в огромное озеро обрыва.