– А здесь мило, – по-хозяйски осматриваясь, сказал Сандро. – Чем-то такая простота манит.
– Это же дыра, – Мира так и не прекратила язвить. – Здесь ремонт не делали… да никогда, вон те пятна на стене от самогона, я хорошо помню, как упитое животное, именуемое папашей вон того недоразумения, бросило бутылку.
Вначале парень хотел возмутиться, но быстро смекнул – таким образом его провоцируют сделать глупость, чтобы обвинить в отсутствии перемен, да и матушка взглядом надавила так, что говорить расхотелось. Разговор с гостями особо не шёл, они что-то обсуждали, веселились, иногда словно заигрывали друг с другом, но Сигизмунду не удалось вклиниться в разговор, всякий раз его будто отодвигали в сторону как ненужную вещь. Да, было больно наблюдать холод со стороны Миры, как и осознавать её принадлежность к… тем самым, кому место в зале покаяния, где за подобное выдадут десяток плетей, но ничего, Сигизмунд готов простить ей этот грех, да, готов. Зато свобода от общения позволила обдумать слова святого Аврелия, как следует обдумать, иногда, в ходе слишком глубоких размышлений, касаясь колбы с ядом в кармане, мысли были далеко от позитивных, ибо чем больше Мира и эта Эльза касались друг друга, выходя за рамки, «подруга», тем тяжелее было на сердце и тем легче казалось решение, ибо правильная женщина из Астры не должна позволять себе такие вольности и греховные связи, тем более выставлять напоказ и позорить мужчину.
– А вот и пирожки с бобрятиной! – мать вернулась вовремя, словно поджидала подходящего момента. – Кушайте-кушайте, – начала она раскладывать пирожки па тарелкам гостей, – а то совсем худые.
– Спасибо, – первой поблагодарила Эльза, а уж потом все остальные.
– Мирочка… ты… ты прости дуру старую, – несмотря на возраст, Соня легко согнулась в поклоне. – Не ведала чего творю… демон попутал…
– Ладно, – к удивлению Сигизмунда, Мира легко согласилась простить его мать. – Пока мы здесь ходили, вы единственная, у кого хватило смелости выйти и попросить прощения.
– Все остальные прятались в домах и кричали проклятия, – сказала Святая Дева, подозрительно благосклонно терпящая мерзость со стороны других девушек. – Почему пошло одета Мира, а серой проституткой с хвостом назвали меня? – спросила она, как обиженный ребёнок. – Нечестно!
На лице Миры заиграла ехидная ухмылка:
– Потому что ты первая назвала их старыми, лицемерными подонками-скотоложцами.
– Их знахарь сношал козу! – с детской обидой выпалила Святая Дева. – Нельзя так делать!
– Больной ублюдок, – тихо добавил Сандро.
– Ты… ты правда не злишься? – Соня выпрямилась и поковыляла к столу.
– На вас – нет, все остальные упустили шанс, – ехидно отрезала девушка с пурпурной кожей. – Кто хотел, тот подошёл, – эта фраза вселила в Сигизмунда надежду, ведь он подошёл первым! Значит, ещё есть шанс исцелить её от этой демонской и розовой дряни!
– Может… потом? – садясь за стол, с затаённой надеждой спросила Соня.
– Нет, я получила желаемое, завтра у нас нелюбимый Лисанной «пляжный эпизод», – что-то вспомнив, Мира усмехнулась, – вечером мы уедем домой, хватит с меня Астры… коренной Астры, построенный на моём имени город неплох, там многим плевать на это, – провела она пальцами по отвратительным демоническим рогам, – или это, – следом погладив любовницу по щеке, отчего Сигизмунд еле сдержал лицо, чтобы не скривится от отвращения.
– Ох, жалко как, уверена, останься вы погостить, остальные тоже… Ай, ладно, чего теперь… лучше расскажи, как ты, как Лисанночка, как Эльфик?
– Эльфман стал огромным шкафом, у него рука толще меня вместе с сиськами, – с гордостью и самодовольством пожамкала она означенную часть тела, – Лисанна безуспешно пытается охмурить брата вон того нахала, – кивнула она на Сандро, отчего Сигизмунд внутренне возликовал. – А мы с Эльзой собираемся пожениться.
Сигизмунд как взял пирожок с бобрятиной, так и уронил его обратно на тарелку, эта новость выбила из него весь воздух, лишила надежды и распалила в груди что-то тёмное… злое и пугающее, колба в кармане будто стала тяжелее, будто решила напомнить о себе.