Ультир нередко жаловалась на непонимание мотивов Зерефа, ибо обладая огромной властью, он мог бы сесть на трон хоть Фиора, хоть Пергранда, но он этого не делал… Не делал, потому что не нужно какое-то королевство тому, кто способен управлять всем миром, ведь прямо сейчас по воле Зерефа разбивали знать Минстреля, громили собранных на базах Пурпурных Шляп, войска знати других стран таяли под градом заклинаний падших ангелов и пришедших повеселиться демонов Баала.
Зереф может буквально схватить весь мир за глотку и диктовать свою волю, это Ул и считала реальной властью, которой Драгнил не пользовался, потому как его более-менее устраивал установленный миропорядок. И это… было… весело, это подкупало, манило и заводило не хуже всего добра, какое Зереф сделал лично для неё.
Прекратив размышлять о своём личном герое, Ул посмотрела на трон, где сейчас восседала Мавис, в окружении десятков магических экранов, около каждого из коих стоял её клон и вёл непрерывный анализ; сама Вермиллион приставила указательный и средний пальцы к вискам, смотрела в пустоту и казалась неживой, однако это не так, данный жест говорил об использовании телепатии для связи на расстоянии, а экраны как раз показывали нужные ей события. Ул поёжилась от попытки представить ход мыслей Мавис, способной обрабатывать информацию с более чем сорока двойников, буквально не перегорая от такого процесса, в конце размышлений волшебница утвердилась в мыслях, что любительница интриг однозначно думает не так, как остальные, сам ход мыслей прославленной колдуньи мог сильно отличаться от привычного человеку.
Подойдя к одному из экранов, Ул увидела Макао и Вакабу, столкнувшихся с верной знати стражей; стражников было около тридцати, волшебников всего два, спустя полминуты бой смогли продолжить только маги, обычная стража была разгромлена силой огня и дыма. На втором экране показывали Грея, занимавшегося тем же самым, однако Ул обратила внимание на исполнение некоторых заклинаний, кои требуют исправления, в том числе в магическом круге, из-за неточностей расход волшебной силы был выше требуемого. Через несколько экранов Ул нашла Миру и Эльзу, первая была в форме Халфаса, который давно прозвали Душой Купальника за выбранную для трансформации одежду; вторая облачилась в мрачные латные доспехи с черепами-украшениями и вооружилась огромным жутким двуручником, больше похожим на орудие пыток, призванном терзать и рвать плоть жертвы, чем резать или рубить.
Спустя несколько минут тотального разгрома всех противников, одни из сильнейших волшебниц добрались до фонтана в большом городском парке, где столкнулись с карательным отрядом королевских магов, среди которых можно было увидеть классических перграндских паладинов в золотистых доспехах.
– Демоны, – сказал ведущий отряд паладин, – вашим бесчинствам пришёл конец.
– Фу, шлемоголовый расист, – усмехнулась Мираджейн, а Эльза наклонила жуткий двуручный меч. – Давай обойдёмся без клишированных фразочек долбанутых светоносных мужеложцев?
– Зачем вы напали на Минстрель, демоны? – спросил лидер группы, пока его люди немного расходились для будущей атаки.
– Не нужно было похищать мою сестру и новенькую.
– На всё воля Люменора! – паладин замахнулся молотом. – Те, кто служит Злу виновны больше Зла.
– Тьфу, фанатик кастрированный, – поморщилась Мираджейн. – Скоро загляну к вашему Люменору, посмотрим, как он скажет это мне в лицо! – оскалившись, демоница создала в руке сферу чёрной воды. – А пока… продам ваши души Баалу!
– Убить слуг демонов!
Завязалось жестокое избиение и мясорубка, Ул не могла назвать происходящее боем, силы оказались слишком неравны; если Эльзе приходилось напрягаться в бою с паладином, то чёрная вода Миры пронзала, душила и топила оставшихся без шансов на спасение. В конце бойни, как демоница обещала, она вынула души поверженных и продала напрямую одному из Королей Ада, с коим недавно установила дружеские отношения в силу схожих интересов, заодно получив действующий в землях Баала титул «Крутая Чувиха».