Если бы сердце могло превращаться в пыль от слов, моё бы так и сделало, рассыпаясь частичками безжалостно растертых надежд. Но оно продолжило биться, и я стояла, оглушенная признанием и последствиями, что он пообещал мне.
- Ну-ну, к чему столько отчаяния, моя прелестная? - Пальцем он провел по щеке, словно уже меня усмиряя. – Нас ждёт увлекательная жизнь. Обещаю, я приложу все силы.
Я отмерла, дёрнулась и оттолкнула своевольную ладонь.
- Не смейте трогать меня.
Меня застряло от гнева и расползающегося по телу страха.
Что я наделала?!
Сентьон Кельн оставался на месте, многозначительно кривя тонкие губы.
- Вы запрещаете законному жениху касаться вас? Как отважно. Я почти готов оставить сдержанность, наставляя вас. – Он оглядел меня снизу доверху, будто подбирал наказание. – Но сегодня я добр – я прощаю вас. И знаете, даже готов оказать маленькую, но крайне важную услугу.
Вопросительно изогнула бровь.
Что за услугу может предложить вампир при таком раскладе дел? Пообещать неприкосновенность? Заверить, что не станет злоупотреблять кровью? А может вовсе откажется от контракта? Слишком наивно.
- Вы, видимо, спрашиваете: какую? – усмехнулся мужчина, но дожидаться ответа не стал и продолжил: – Даю слово, что о нашем, - он таинственно улыбнулся, - нескромном разговоре не узнает ваш отец. Ведь вы бы не хотели этого, правда?
С усилием растянула губы в очередной улыбке.
- Благодарю за понимание, господин! Полагаю, раскрывать вам дверь в мои обязанности пока не входит. Всего доброго.
Улыбка Сентьона стала шире. Он наклонился ближе.
- До скорой встречи, моя отважная невеста, - протянул вампир и, поняв, что в знак вежливости я не подам для поцелуя руку, одарил лукавым взглядом и вышел.
Сжав в кулак пальцы, шумно выдохнула и резко развернулась.
Мерзкий кровосос! Как только угораздило дать ему повод найти во мне хоть что-то привлекательное? О, какой провал, какой провал, Всемогущий Боже!
Едва не плача, направилась в гостиную.
А Син… как теперь быть с ней?!
Глава 3. Сладость надежды
Синди нашлась в комнате. Она лежала на кровати, уткнувшись лицом в стену, и тихо плакала в ладошки.
Закусив губу от досады, молча подошла к постели и села на край. Я не знала, что стоит говорить и нужно ли упоминать о неудавшейся просьбе вообще. Синди могла отреагировать как угодно – при мне не нужно было сдерживаться, - и я боялась, что откровением сделаю только хуже.
- Син, - позвала мягко. – Пожалуйста, не плачь. У отца наверняка были причины…, - прикусила губу, стараясь не поддаться злости снова. – Он сказал мне обо всём перед непосредственным представлением вамп… господина Кельна семье.
Синди сжалась сильнее, непроизвольно дрогнув от глухих рыданий.
- Будь моя воля, я ни за что не приняла бы предложение. Ты ведь знаешь моё отношение к его расе. Я поменялась бы местами с огромной радостью, но отец…
От досады прикусила губу и глянула в белый высокий потолок. Как хотелось мне быть на её месте!
- Думаю, он считает, что подберёт для тебя более достойного жениха, - проронила тихо, ощущая, как горечь расползается по телу, въедается в плоть и медленно тянет душу во тьму без капли света.
Почему отец поступил так с нами? За что обрёк на муки сразу обеих?
Слов утешения не находилось, я опустила голову, тяжело вздохнув.
Однако, если бы не мои слова перед уходом вампира, может…
- Прости.
Жалость сдавливала грудь. Я готова была сама разрыдаться от отчаяния и горечи к себе и нашим неудавшимся судьбам, но не могла позволить себе проявить слабость.
Синди лежала без движения.
Может, ей хочется побыть одной?
Сцепив покрепче зубы, молча поднялась.
Если так, нет смысла…
Сестра резко села и схватила меня за рукав. Обычно сияющее от радости лицо краснело от слёз.
- Постой, - сиплым голосом шепнула Син, стирая мокрые дорожки с щёк и смотря так, что отказ казался преступлением. Слабо улыбнувшись, села обратно и притянула сестру к себе.
Нам обеим было плохо. Однако, как бы не хотелось, в такие моменты я невольно начинала понимать привязанность и любовь отца именно к Син. Её карие, всегда сияющие искренностью и любовью ко всему миру глаза заставляли загораться такими же тёплыми мечтами и надеждами. Хотелось, чтобы она горела всегда. Рядом. Возможно, именно это в ней нравилось отцу: её талант ненавязчиво, почти незаметно придавать уверенность, дарить надежду и последний шанс.