Некоторые синданизцы поклонялись деям и просили их о помощи, совершая скромные ритуалы и бросая в костер подношения. Другие проклинали их, считая отродьями Йоша, называли деймонами или еще чем-нибудь похуже. Изредка смертные заключали с деями любовный союз – в единственную ночь в году, когда встречались два мира. Кровь бурлила в жилах, и в подлунном мире не оставалось никаких запретов… Любой ребенок, который появлялся во время фестиваля Ниан-да, Рассвета Двух Лун, считался отпрыском подобного союза.
Говорили, что дитя Рассвета Двух Лун становилось жителем двух миров, и в каждом его принимали за своего. По легенде, таких детей отсылали в Кханбул, для того чтобы дейские отцы не смогли похитить их и увезти к себе в Сумеречные Земли. Всю жизнь Джиана преследовали видения – таинственные острова, выплывавшие из тумана в диком мареве синего и зеленого. Ему слышались трубный зов Дикой Охоты и хохот волн Иссука.
В маленьком зеркальце матери Джиан сантиметр за сантиметром изучал собственное лицо. Слишком высокие скулы, большие и круглые темно-карие глаза, слишком острые, слишком белые зубы. Его сердце впитало потаенные желания, мечты, страхи и из полученной материи соткало крошечную тайну, похожую на идеальной формы жемчужину. Джиан ни на секунду не сомневался, что его отец все еще смеялся и любил, продолжая жить среди иссуков. Как и сын, он был высоким, тонким и смуглым. И быстрым. Этот человек до сих пор мог пребывать в неведении, не догадываясь о том, что дал жизнь ребенку в ту далекую Ночь Равнолуния, когда истончилась завеса между двумя мирами.
Джиан был рожден в утренние часы Ниан-да, и его повивальными бабками были две луны и море. Мать клятвенно заверяла его, что не чувствовала ни единого признака схваток до тех самых пор, пока не пришло время зайти в море, чтобы помолиться, – но Джиан всегда считал, что она ощутила его настоящую природу в своем чреве и отдала ей должное, разрешившись от бремени в волнах прибоя при свете двух лун. В его первом вдохе был солоноватый привкус великих ветров, и мать дала ему морской воды, прежде чем мальчик впервые ощутил вкус молока.
И если обстоятельств рождения было недостаточно для того, чтобы назвать Джиана рожденным от деев, то уж его внешность не оставляла никаких сомнений. Джиан родился с большими, круглыми, темными как ночь глазами своего морского отца – не бледновато-слепыми, как у прочих младенцев, а яркими, острыми и такими же веселыми, как пляшущие на воде солнечные блики. При виде сына сердце Тюнгпей наполнилось радостью. Когда Джиан был еще младенцем, она заказала картину (собственный портрет с сыном на руках) и повесила ее на самом почетном месте – на стене над своим стулом. Будучи малышом, Джиан неотлучно сидел у ног матери, пока та занималась каким-нибудь рукодельем. Рассказывая мальчику истории о его детстве, Тюнгпей давала ему поиграть с пригоршней неровных жемчужин. Она вспоминала о том, как он, молчаливый и большеглазый, лежал в подвешенной к потолку деревянной кроватке и никогда не плакал, в отличие от прочих младенцев. Как он сделал первый шаг, как начал говорить, как выучился считать – с такой легкостью, что монахи боялись продолжать его обучение; как он, будучи не выше травы, на четвереньках пускался вслед за лунной дорожкой и пел молитвы морю.
Последнее Джиан помнил и сам. Галька нежно гладила его маленькие голые пятки. Кричали морские птицы, приглашая его в далекие-далекие края. Теплые воды с готовностью принимали его обратно в те редкие мгновения, когда Джиан умудрялся добраться до пляжа быстрее, чем мать успевала поймать его и унести обратно в кроватку. Плавать он начал раньше, чем ходить по земле, и неизменно тосковал по морю.
Помнил он и резкие, грубые слова человека, который был мужем его матери, его тяжелые взгляды, опасные, как летящие камни. Еще крошкой Джиан выучился ходить по дому тихо и осторожно, всегда готовый отскочить в сторону. Этот мужчина был коренастым и ростом ниже матери, у него было большое квадратное лицо и крупные зубы, и он повсюду оставлял скорлупки вареного арахиса. Джиан припоминал, как мать жаловалась на это. Из этих пустых, немного размякших скорлупок выходили отличные игрушечные кораблики.