– Но ты же сама сказала, что…
– Что ты должна умереть для всех, – она выделила последние слова.
Ну конечно. Война – это всегда путь обмана.
Ни разу в жизни она не пыталась выдать свой побег за смерть и потому сильно волновалась.
– Как думаешь, этих нарядов будет достаточно? Они точно будут гореть?
– Киоко, – Норико выбралась из кучи одежды и улеглась на них сверху, – ты слишком волнуешься.
– Если я должна умереть – здесь всё должно сгореть дотла. Бамбук горит плохо. Я уже разбросала везде свитки и ткани…
– И платок с журавлём? – в голосе Норико проскользнули ехидные нотки.
Киоко это совсем не понравилось.
– Не нужно так. Ты думаешь, это забавно – задевать меня тем, что я хочу сохранить память о муже, который умер из-за меня?
Норико тут же перестала ухмыляться.
– Извини, не подумала.
– Тебе стоит думать почаще.
Платок с журавлём, свиток Акихиро-сэнсэя, шкатулка с заколкой и кимоно, подаренное госпожой Фукуи, – вот и всё, что она собрала с собой. Самые дорогие сердцу и потому самые ценные вещи. Ширму с Ватацуми она бы тоже забрала, но всё остальное легко складывалось в дорожный мешок, а этот подарок был слишком громоздкий, так что прекрасный взгляд дракона пришлось оставить.
– Подожди, а как я унесу мешок? – это было уже девятое «подожди» после того, как Киоко решилась на побег. – Любое крупное животное привлечёт внимание.
– Я позаботилась об этом. У тебя под окном вырыт подземный ход, который ведёт за стены дворца. Кстати, во всех приличных дворцах такое обустраивают ещё во время строительства, а не заставляют рыть своих подруг-бакэнэко в образе соболя целую неделю без сна и отдыха.
– Не верю, чтобы ты обходилась без сна и отдыха.
– Могла бы и поверить из благодарности!
Киоко улыбнулась. Впервые за долгое время.
– Хорошо, тогда верю.
Она достала свечу из тётина и поднесла к горстке свитков. Огонь занялся хорошо, но шёлковые наряды совсем не хотели гореть. Киоко с досадой смотрела на чёрную оплавленную одежду, которую надевала в тот день, когда прах отца улетел в сторону моря, и не понимала, как заставить его пылать.
Прах отца…
Точно, мико. Вот кто мог бы ей помочь.
– Норико, как думаешь, служительницы храма захотят вызвать бога огня, чтобы тот устроил здесь пожар?
Норико невозмутимо поинтересовалась в ответ:
– А зачем тебе для этого служительницы храма?
– Потому что я не общаюсь с богами напрямую? Они, знаешь, никогда не торопились исполнять мои молитвы.
– Так и тело твоё тоже не торопилось меняться, но это ведь не значит, что ты не могла превращаться.
Киоко вздохнула.
– Говори уже.
– Ки, – она встала и спрыгнула с горки так и не загоревшихся кимоно. – Следующая за ки воздуха – ки грома, она соединяет всё живое. Она тоньше, затейливее, ею овладеть труднее. Это та часть, через которую мы можем обращаться к другим душам. У меня она не очень развита – я чувствую только оголённые души, без оболочки, то есть мёртвые. Но в тебе ками бога – наверняка ты можешь пригласить отобедать Кагуцути.
Киоко задумалась. А ведь она никогда даже не пробовала обращаться к богам осознанно. Так, чтобы в самом деле о чём-то просить и ждать ответа, на самом деле веря, что её услышали.
Чтобы использовать ки, нужно её почувствовать, поэтому Киоко снова закрыла глаза, уже привычно вошла в состояние полного расслабления разума, отпустила мысли и растворила сознание в потоке сил. Свою ки она знала хорошо. Как и те, что вокруг, – легко чувствовала всех: от самых маленьких насекомых до людей, снующих по дворцу. Но должно быть что-то ещё. Что-то, чего она не замечала раньше…
Если её сердце – ками Ватацуми, значит, оно приведёт её к другому богу. Оно соединит её со всеми вокруг. Оно позволит чувствовать не только ки, но и сами души…
Она сосредоточила своё внимание на сердце – сгустке жизненной силы, откуда брали начало все её ки и куда они сходились вновь. Оно билось. Сначала это было слабое и едва ощутимое биение, но чем дольше Киоко погружалась в него, тем сильнее оно нарастало, тем больше и мощнее казалось, словно она приближалась к чему-то…
Пространство зарокотало.
Сердце содрогнулось, медленно сжалось, разжалось.
За этим снова последовал глухой раскат грома.
Время замедлилось.
Она слушала, чувствовала мощь этой силы, ощущая её как наблюдатель и как обладатель. Вот она – ками бога. И вот весь мир – перед ней.
Она потянулась к северо-востоку – через земли Шинджу, через залив Комо, туда, где горел вулкан Шин.