– Оба ритуала неразрывно связаны. Нельзя сделать дело наполовину и думать, что всё в порядке. Но ты не волнуйся. – Они вошли в обеденный зал, где воздух уже пропитался ароматом жареных грибов и водорослей. – Кусанаги быстро найдут. Не так легко спрятать большой вычурный цуруги, да ещё такой тяжёлый. Самураи уже обыскивают горожан. И когда меч вернётся к нам, всё пойдет своим чередом.
– Ты не выглядишь счастливой, – Норико вышла из-за пышной азалии и принюхалась к цветку. – Кстати, её лучше полить. Кая явно не очень ревностно ухаживает за твоими растениями. Может, лучше попросить садовника? Он кажется мне милым старичком. И вы вроде ладите.
– Да, неплохая идея, – рассеянно кивнула Киоко, усаживаясь на кровать. – Ну и с чего мне быть счастливой? Я теперь понятия не имею, что делать.
– Да брось ты, учи дальше свою историю. Зато никто не будет мешать. И переселяться нам не надо. Вдруг тебе во дворце сёгуна не выделят собственной спальни, чтобы ты спала только с мужем? Или!.. – Норико замерла, а затем возбуждённо прыгнула на кровать, поставила передние лапы на колени Киоко и вперилась расширенными зрачками в её глаза. – Вдруг этот Иоши вообще против кошек? Я вот не думала об этом, а сейчас подумала. Ты бы обсудила с ним, что я прилагаюсь к принцессе!
– Обсудила бы, если бы вышла замуж.
Киоко успокаивающе погладила Норико по холке, отчего та послушно улеглась и продолжила бормотать вперемешку с урчанием:
– Да ты его даже не любишь. Вы вообще за все шестнадцать лет толком друг с другом не говор-р-рили. Вдр-р-руг он на ужин ест суп из детских голов?
Киоко устало усмехнулась.
– Ещё один ёкай в моей семье? Нет уж, благодарю, хватит мне зловещей кошки.
Тайны посланник хранит
Мэзэхиро вскочил в седло и поскакал прочь из столицы, подгоняемый криками своего войска. У него есть сутки до дня рождения принцессы, чтобы отыскать того, кто посмел бросить тень на его честь. Он обязан найти преступника, посягнувшего на святое, незамеченным забравшегося в павильон Благословенных Волн, где хранятся реликвии. В место, за которое Мэзэхиро отвечает своей жизнью.
Он пока не говорил об этом самураям, но сам подозревал – люди на такое не способны. Значит, это были ёкаи. Отродья добрались до святыни. После войны с ними заключили мир, им позволили остаться, позволили жить среди людей, дали пищу и кров. А эти… твари!.. Эти твари посмели вломиться во дворец – единственное место, что оставалось для них запретным.
Но Мэзэхиро лгал самому себе, когда так решительно исключил людей и сосредоточил всю свою ненависть на ёкаях. Был ещё один вариант, верить в который ему совсем не хотелось.
Это мог быть человек.
По всему острову расселились кланы шиноби – почти в каждой деревне жили наёмные убийцы. Самураи редко с ними встречались, но, когда встречались, гибли чаще врагов. Потому что у шиноби нет чести. Эти люди хуже чудовищ. Они прячутся под гримом, париками и платьями, крадутся в ночи, берут чужие имена, а затем, подобравшись так близко, как только возможно, вонзают нож в сердце самурая, лишая его возможности погибнуть с честью в открытом бою, защищая господина.
История утверждает, что всё началось ещё во время войны. Это были те немногие крупицы знаний, что удалось сохранить и передать следующим поколениям. Уже тогда самураи гибли в собственных постелях, пленённые чарами куноичи. Отравленные чаи и поцелуи, танцы с режущим веером, которым вскрывали глотки. Пока шла война – не было сомнений в том, что за обликом красавиц прячутся ёкаи, соблазняя воинов и ослабляя таким образом войско противника. Умирали, как правило, самые преданные самураи, которые либо служили при дворце, либо воевали на передовой. Со временем император, следуя советам первого сёгуна, издал указ, запрещающий всем, кто сражался за Шинджу, сходиться с женщинами. Любые встречи стали под запретом. Воины даже перестали посещать собственные семьи, чтобы никто не смог использовать против самурая облик его возлюбленной.
Благодаря дарам Ватацуми – Сердцу дракона и мечу Кусанаги – война с ёкаями в конце концов закончилась, но воины продолжали умирать в собственных домах или в спальнях любовниц. Тогда-то и стало ясно, что бояться стоило не только нечисти из-за моря.
Если Кусанаги украли шиноби, то наказать их будет проще: чтобы убить людей, божественный клинок не нужен. Но это будет унижением, после которого невозможно продолжать жить и служить империи. Можно простить себе проникновение ёкая: никто не был готов к нападению оборотня. Но упустить человека и позволить смертному похитить самую ценную реликвию дворца…