Я могла думать лишь о пасторе. О Валентине Ноксе, Клеверли, да как бы его не звали!
Небывалым чудом мне удалось проскользнуть через заднюю дверь незамеченной, впрочем, даже если бы меня обнаружили, можно было бы сказать, что я вышла подышать свежим воздухом, чтобы унять головную боль. В тот момент мне было уже совершенно всё равно, кого я могу повстречать на лестнице, хоть миссис Милсом, хоть самого дьявола. Я хотела лишь поскорее оказаться в своей комнате.
Я упала на кровать и впилась пальцами в покрывало, крепко стиснула зубы, чтобы не завыть, подобно зверю. Как можно было пройти через всё это и остаться таким? Готовым помочь, защитить, наставить на путь. Остаться добрым и искренним. Господи, я бы уже сломалась, я бы тронулась рассудком, если бы мне довелось пережить хотя бы десятую часть всего того, что произошло с Валентином Клеверли.
И какие мы разные, мы – совершенные противоположности. Мы так далеки, насколько вообще могут быть далеки люди.
Он – наследный граф, который посвятил свою жизнь борьбе со злом, в первую очередь, со злом внутри себя. Он мудр, им восхищается сама королева, она ценит его и гордится тем, что он – её слуга. Он – проклят, он потерял из-за своего проклятия всё, что мог потерять. Но он идёт вперёд, он стоек.
Я – простолюдинка, пусть и из довольно состоятельной семьи. Родители оставили мне приличное наследство, а дядя надеется, что на него клюнет какой-нибудь обедневший аристократ. И я, человек, в жилах которого нет голубой крови, обладаю странным даром чувствовать демонов, изгонять их лишь прикосновением. И я готова сломаться в любой момент, я уже ощущаю этот надлом. А одиночество и страх всё быстрее приближают меня к бездне. У меня отобрали Ника и пастора Нокса. Больше у меня никого нет.
«Наверняка пастор где-то в глубине души меня ненавидит», отчего-то подумалось мне, но тут же вспомнила, как он смотрел на меня тогда, в тот вечер, когда уезжал Ник. В его взгляде не было ненависти, только теплота. Он прошёл через ад, он преодолел себя, своего демона, и, наконец, встретил меня, простую девочку, которая обладает даром исцелять одержимых. Тем самым даром, который мог бы спасти его мать, который позволил бы ему жить той жизнью, которую он заслуживает. Которая дана ему по праву крови. Он обладает проклятием, а я обладаю даром. Он имеет полное право ненавидеть меня за это. Лично я бы себя за это точно возненавидела.
А он, наоборот, защищает меня, помогает мне понять суть моего дара. Как он мог не озлобиться, сохранить в себе свет после всей той тьмы, что так тяжело ранила его? Тьма всегда ранит. Она только кажется мягкой и обволакивающей, но ничего доброго она в себе не таит. Она разъедает душу, вмещает в себя легионы демонов, невидимых в ней, от того ещё более опасных. Соседство с ней всегда фатально.
Какова душа пастора Нокса? В ней есть свет, в ней есть любовь к ближнему, к родному брату. Но вместе с его душой соседствует демон. Обречена ли эта душа на погибель? Не сломается ли она, сможет ли преодолеть натиск тьмы, противостоять мраку?
Все те слёзы, которые я не смогла пролить сегодня, слушая рассказ королевы о пасторе Ноксе, я выплакала в своей спальне. Мне было совершенно всё равно, зайдёт ли сейчас миссис Милсом, постучит ли горничная, увидят ли меня в такой виде, что совершенно недостоин леди. Я могла лишь плакать. О нём, о себе, о том, как несправедлив Бог и вместе с тем милосерден. Не будь он милосерден, он никогда не позволил бы мне встретить пастора Нокса. Моего друга, моего учителя. Человека, на которого я сегодня посмотрела по-новому и увидела нечто столь ценное, что внезапно осознала своё желание быть похожей на него. Стремление стать такой же стойкой и мудрой.
Пусть его нет рядом со мной, теперь у меня есть защитники. Королева и барон Дэйрем. И мы движимы одной целью.
Вечерний сумрак понемногу клубился в углах, скрадывал очертания предметов, разливался голубым молоком по поверхностям. Но я, не найдя сил подняться с постели, лежала и думала, думала, думала. Королева сказала, что Тристан часто появляется в пансионе. Вполне возможно, что раньше он мог приезжать туда для того, чтобы увидеть своего друга, Валентина Нокса. Значит, сейчас ему нет резона появляться там. Но почему королева полна уверенности, что Тристан снова приедет в пансион?
У меня ещё будет время обдумать всё это. А пока я должна делать вид, что весь день провела, работая над сочинением по истории. Правда, сторонний наблюдатель обязательно бы поинтересовался, что же так могло меня расстроить в истории Англии, что вызвало столь бурную истерику. Благо, сторонних наблюдателей нет.