- Я польщён, что ради меня вам пришлось подкупить половину Ватикана, заставить шпионов пробраться в хранилища и отыскать полумифическую книгу. Я рад, что в ваших глазах я столь ценен. Но я ценен и в глазах Короны. Они придут за мной.
- Не придут, Валентин. Этот замок – моя частная собственность. Будет колоссальный скандал, который я раздую до небес, если хоть кто-то попробует уличить меня чём-то. Небу станет жарко. Ты снова мёртв для мира, Валентин. В который раз. Мне кажется, ты уже привык умирать. Так что ничего нового с тобой не произошло. Для твоего брата ты пропал странным образом, а помня о твоих демонических наклонностях и о том, что ты причастен к смерти матушки, вряд ли наш лощёный дружок Лоуренс рьяно бросится искать тебя. Максимум наймёт парочку частных детективов, но даже им, боясь насмешек и того, что рискует прослыть в свете скорбным рассудком, ни за что не расскажет о своих подозрениях и не покажет перьев с твоих чёрных крыл. Он просто потерял тебя ещё раз. Ты снова умер для него.
Я услышал, как Валентин яростно скрипнул зубами.
- Для чего я вам? Пока что я для вас бесполезен: после наложения печатей Фокалор ещё долго будет набирать силу, а я пока превратился в развалину.
- Я не тороплю тебя, я понимаю, что печати отразились и на тебе. И что демон излечивается за счёт и твоей жизненной энергии. Но мне нужен ты, а не Фокалор. Ты должен учить моего сына.
- Я уже пытался, господин Креденце. Вы это знаете.
- Ему восемнадцать. Его дар должен расцвети. Пусть он и обернулся проклятием, но, возможно, именно в этом проклятии раскроется его сила. Может быть, он станет экзорцистом подобным тебе.
- Я уже говорил, господин Креденце, что демон, который живёт в теле Николаса, слишком силён, чтобы Фокалор мог его поглотить. Он не сможет поглотить даже демона Тристана, потому что он принадлежит легиону другого демона, его демон – среднего чина, это не мелкий бес, которого можно легко сделать частью себя. К тому же демон Николаса чересчур силён для того, чтобы мальчик смог им управлять.
- Но ведь ты смог! Если это лишь из-за того, что ты принял сан, тогда и Николас его примет, ему скоро девятнадцать, я подкуплю епископов, и его рукоположат. Мой сын должен стать экзорцистом.
- Дело не в рукоположении, мистер Креденце, вы это знаете. Я научился управлять Фокалором, когда был намного младше Николаса. Здесь дело в крови, а не в религии.
- В крови? – переспросил Креденце и вопросительно уставился на Валентина. – При чём тут кровь?
- Вы хотели, чтобы ваш сын был великим экзорцистом, потому зачали его от женщины, которая ведёт род от библейских царей. Один из царей был святым, другой – одержимым. И вместо святого сына вы получили одержимого, вы просчитались. Ваши шансы были велики, но вместе с тем и малы. Сильный демон мучается в этом теле, он чувствует кровь святого в теле Николаса. Потому для того, чтобы выжить, питается жизненными силами Николаса. А мальчик слабеет. Так что если всё-таки хотите, чтобы он принял сан, вам следует поторопиться: обычно рукоположение производят в двадцать пять лет, Николас может просто не дожить до этого возраста. Демон не оставит ему сил для жизни.
- Но почему тогда ты смог противостоять своему демону? Неужели Николас настолько беспомощен и никчёмен?
Мне очень хотелось, чтобы Валентин подтвердил его слова, вот это была бы пощёчина! Узнать, что драгоценный сынок, взращивание которого стало чуть ли не смыслом жизни главы ордена, – бесполезный мальчишка, слабый, как щенок. Но он лишь покачал головой:
- Во мне нет святой крови. Аристократическая, древняя, голубая – да какая угодно, только не святая. В Николасе живёт сильный демон, тот самый, который жил в царе Сауле. Он достался ему по праву крови. Фокалор не изводил меня, он силён сам по себе, а я смог противостоять ему собственными силами, не урезанными, полной мощью своей души. Николас сделать этого не может. Николас не виноват в том, что у него не хватает на это сил. В этом виноват лишь демон, который слабеет в его теле. Вместе с ним слабеет и он сам.
- Я и не виню своего сына, - солгал Креденце. Если бы не винил, не отослал бы мальчишку с глаз долой.