— Это, конечно, не моё дело, господин, но вы опаздываете к молитве.
Мы с Тамидом переглянулись, подавляя смешки. Как будто снова в школе.
— Опаздывать грешно, — произнёс он с деланой серьёзностью.
В школу мы всё время опаздывали и обычно ссылались на его хромоту, а учитель вот так же точно говорил про грех. Мы бы, может, и испугались, но его послушать — так всё на свете грех, а Тамид прочёл Писание от корки до корки уже трижды, и опоздания, как и болтовня или сон на уроках, там даже не упоминались.
Он всё же забрал у Хайфы свой костыль и позволил утянуть себя в молельню, бросив на прощание:
— Мы ещё поговорим.
Помахав ему рукой, я развернулась в другую сторону и поспешила по обжигающему ноги песку к дядиной лавке. Добежав, откинула железные решётки и пинком распахнула дверь, чтобы впустить впереди себя солнечный свет, а войдя, осторожно заглянула за мешки с солью и полки с запаянными жестяными банками, в которых никогда не портилась еда. Двери и ставни в лавке были обиты железом, как и везде в Захолустье, но заползти среди ночи всё равно что-нибудь могло.
В пустыне с тенями не шутят. Чудищ всяких сколько угодно — от костлявых безликих гулей, пожирающих плоть и принимающих облик жертвы, чтобы добраться до её родных и знакомых, и до чёрных как ночь крылатых нетопырей, что кусают спящих и кормятся их страхом, пока не высосут всю душу. Однако, сколько бы их ни было, против железа упыри бессильны. Солнечного света они тоже не выносят, но вернее всего — пуля в голову или стальной нож в сердце. Железо даже бессмертных делает смертными. Так Разрушительница погубила самых первых древних, и так же точно люди, в свою очередь, расправились с её собственными порождениями.
Теперь чудищ стало меньше, и люди в наших местах не гибнут от них вот уж десяток лет, но всё же время от времени страшные твари находят щель в железе и таятся потом в тёмных углах, пока не получат пулю или удар ножа.
Убедившись, что лавка пуста, как бутылка пьяницы, я подпёрла дверь, чтобы сквозняк разгонял духоту, высыпала на прилавок остаток своих монет и принялась пересчитывать.
Шесть фауза и три лаузи, сколько раз ни пересчитывай. Не хватит и за окраину Пыль-Тропы выехать, не говоря уже об Измане. Даже если сбежать с дядюшкиной кассой и никто не поймает, далеко не уедешь.
Значит, нужно придумать новый гениальный план, и как можно скорее.
Звякнул железный колокольчик над дверью, и я едва успела смахнуть свои жалкие накопления с прилавка. Явились первые покупатели — мамаша Пама аль-Йамин с троицей сыновей.
Весь томительно тянувшийся день в голове крутились мысли о том, как выбраться из Пыль-Тропы. Ближе к вечеру от жары и усталости я стала клевать носом, но встрепенулась, услышав с улицы стук копыт. Мимо лавки проскакали всадники. Я вскочила, во рту пересохло от волнения. Тамид же говорил, они идут к Шалману. Что могло понадобиться солдатам у нас? Неужели кто-то донёс им о Синеглазом Бандите и о единственной девушке в пустыне, способной сыграть его роль?
В лавку стремительно, словно тень, нырнула человеческая фигура и распласталась по стене между входной дверью и окном. Моя рука легла на ружьё, которое тётушка Фарра держала под прилавком. Однако незнакомец не двинулся в мою сторону, он вообще не шевелился, будто и не дышал.
По улице проскакал ещё один всадник, но на лавку не обернулся. Подождав, пока он удалится, я подала голос:
— Хороший день для игры в прятки.
Незнакомец резко развернулся — небрежно повязанная куфия упала с лица, и косой вечерний свет, сочившийся в окно, отчётливо обрисовал его черты. Сердце у меня в груди странно подпрыгнуло. Змей Востока!
Моё лицо, однако, даже не дрогнуло: привычка. Чужак улыбнулся, хотя плечи его остались напряжены.
— Просто хотел отдохнуть от солнца: жарковато сегодня.
Тот же голос, речь гладкая и правильная. Ни единой искры узнавания в странных глазах — я даже была слегка разочарована.
— Посёлок у нас небольшой, — заметила я, — рано или поздно они придут сюда. Скорее рано. — Снова стук копыт, возвратившийся всадник придержал лошадь, развернулся. Окликнул кого-то, подъехали ещё двое. Лицо чужака напряглось. Нож у него на поясе был тот самый, что выронил Дахмад вчера, когда я позорно сбежала… — Здесь не самое надёжное место для укрытия.
Держа руку на рукоятке ножа, он вопросительно взглянул на меня. Я отступила от прилавка, кивнув себе под ноги. Всадник за открытой дверью уже спешивался. В ту секунду, когда он повернулся спиной, чужак рванулся вперёд, перескочил через прилавок и нырнул под него, чуть задев меня плечом.