Он снова нервно одёрнул манжеты, затем резко махнул рукой. Старый солдат буркнул что-то юнцу и вывел за дверь, взяв за локоть, — совершенно не по-армейски.
Однако размышлять об этом было некогда. Я оказалась одна в лавке с офицером, не считая чужака, которого прятала. Солдаты ушли, чтобы не мешать? Моя рука вновь потянулась к заряженному ружью под прилавком.
Офицер опёрся на прилавок расставленными руками и наклонился ко мне, глядя в упор.
— Преступник, которого мы ищем, крайне опасен, — произнёс он сурово. — Он наёмный шпион, а сейчас идёт война…
Вот новость-то! Как будто я не наблюдаю всю свою жизнь, как по нашей пустыне разгуливают чужеземцы!
— У Мираджа больше врагов, чем ты можешь себе представить, — продолжал он, — и этот человек служит им. Он не задумываясь перережет горло женщине, только сначала… ну ты понимаешь.
В памяти всплыли события прошлой ночи, когда чужак не задумываясь встал перед дулом револьвера, чтобы спасти незнакомого мальчишку.
— Так что, если ты его увидишь, — заключил офицер, — очень советую рассказать мужу.
Я потупилась, изображая смущение.
— У меня ещё нет мужа.
— Ну тогда отцу. — Он выпрямился, одёргивая манжеты.
— Отца тоже нет… — продолжала я разыгрывать дурочку. — Дяде можно рассказать?
Офицер кивнул, явно успокоенный моей глупостью. Такая и врать-то не умеет! Повернулся, пошёл к двери. И тут кто-то снова дёрнул меня за язык.
— Господин… господин тысячник! — окликнула я, опустив глаза, как подобает приличной девушке в разговоре с офицером. Между тем смотрела я в упор в глаза Змею. Его лицо чуть дрогнуло — узнал? — Этот шпион… За что его разыскивают?
Офицер обернулся с порога:
— За измену.
Я вопросительно подняла брови, по-прежнему глядя в лицо чужаку. Тот подмигнул, и я невольно ответила улыбкой:
— Я буду следить, господин тысячник!
Когда стук копыт на улице затих, я подала чужаку руку, и он поднялся на ноги.
— Измена? — прищурилась я.
— А ты ловко выкручиваешься, — заметил Змей, — хоть и не врёшь.
— У меня немалый опыт… — Ощутив его пальцы на запястье, я отняла руку и тут заметила на белой рубашке алое пятно, такое же, как на прилавке. — А ну-ка повернись! — Посмотрела и ахнула: рубашка на спине вся промокла от крови. — Не хочу тебя расстраивать, но ты, похоже, ранен.
— Ах да… — Он пошатнулся и ухватился за прилавок. — Совсем забыл.
Глава 4
На случай, если ещё кто-нибудь войдёт, мы уселись на пол за прилавком. Окровавленная рубашка присохла к телу, и её приходилось срезать ножом. На широких плечах чужака бугрились мышцы, грудь вздымалась и опадала в такт частому, прерывистому дыханию. Мне померещился запах дыма от вчерашнего пожара.
Я потянулась и достала с полки бутылку с крепкой настойкой. Запасов спиртного у нас было больше, чем воды. Плеснула на чистый уголок рубашки и провела сзади по плечу, но раненый даже не поморщился.
— Ты не обязана мне помогать, — нахмурился он, помолчав. — Слышала, что сказал заботливый господин тысячник Нагиб? Я опасен.
— Не больше, чем он сам! — прыснула я. Не признаваться же, что Синеглазый Бандит остался в долгу перед неким Змеем. — Кроме того, — я подняла руку, — у меня есть нож.
Он замер, ощутив лезвие у самого горла. Волоски на затылке встали дыбом. Затем рассмеялся:
— Да уж… — Лезвие чуть царапнуло дёрнувшийся кадык, словно опасная бритва. — Я тебя не обижу.
— Я знаю, — буркнула я, постаравшись подпустить в голос угрозы, и занялась пробитым плечом, пытаясь нащупать пулю.
Ощутив кончик ножа в ране, чужак напрягся, но не издал ни звука. Я заметила у него на спине татуировку и легонько провела по ней кончиками пальцев. В ответ на прикосновение мышцы его затвердели, и по моей руке пробежала дрожь.
— Это чайка. Так назывался первый корабль, где я служил, — «Чернокрылая чайка». Идея мне в то время казалась удачной, — стал объяснять он, и птица зашевелилась в такт его словам.
— И что ты делал на том корабле?
— Что и все — ходил под парусом.
Мои пальцы ощутили его растущее волнение. Он глубоко вздохнул, и нарисованная птица будто бы взмахнула своими узкими длинными крыльями. Я смущённо отдёрнула руку, и дыхание его стало успокаиваться.
— Похоже, мышцы плеча не порваны, — вынесла я вердикт, подвигав кончиком ножа. — Теперь не шевелись!
Я упёрлась локтями в бока раненого. Он тяжело задышал, татуировка с компасом у другого плеча мерно двигалась вверх-вниз. Наконец пуля выпала и покатилась по полу, плеснула кровь, и я проворно зажала отверстие скомканным лоскутом рубашки.