Следующий «кирпичик», о котором я хотел рассказать, это критика Фроммом рекламы и пропаганды. О пропаганде я говорил, когда говорил о Маркузе. Помните, я говорил, что механизмы пропаганды сущностно самостоятельны и невозможно, хоть тресни, сделать их «хорошими» (то есть этичными). Они, как и СМИ, обладают внутренней сущностью, эту внутреннюю сущность нельзя изменить, её можно только использовать в добрых или злых целях. В принципе, то же самое показал и Фромм, но на примере рекламы. Он показал, что реклама апеллирует не к разуму, а к чувству, она действует так же, как гипнотическое внушение. Нельзя сделать «хорошую» (то есть моральную) рекламу, нельзя сделать «правильную» (то есть этичную) рекламу. Можно сделать только более удачную, более успешную рекламу и использовать её как рыночное или идеологическое оружие, но все равно это ущербное оружие, это вредное оружие, оно все равно морочит вам голову, охмуряет вас. Фромм говорил, что критические способности человека посредством рекламы или пропаганды притупляются, человека запугивают тем, допустим, что от него «не так» пахнет, или ему навязывают какие-то безумные мечты о внезапной счастливой перемене в жизни, которая произойдет, как только он купит рубашку или мыло… Все эти образы в основе своей иррациональны, они не имеют ничего общего ни с качеством товара, ни с истинными потребностями человека, они усыпляют, убивают критические способности покупателя – как опиум или как гипноз. В такой рекламе есть элемент мечты, «воздушного замка» – и за счет этого она приносит человеку определённое удовлетворение. Но в то же время она увеличивает его чувство незначительности и бессилия. «По сути дела, – говорит Фромм, – эти методы усыпления способности к критическому мышлению гораздо опаснее для демократии, чем открытые нападки на неё. В смысле же воздействия на человеческую личность они гораздо безнравственнее непристойной литературы. Потребительские движения пытаются восстановить критические способности, достоинство и самоуважение покупателя, однако до сих пор это общественное движение не вышло за пределы скромных начинаний».
Фромм полагал, что по-другому и быть не может. То же самое ведь происходит и в области политической рекламы. Фромм говорит, что всё это четко и явно коррелирует с особенностями сознания среднего американца, сознания обывателя. Существование внутри рекламы для обывателя естественно, а всех остальных она отупляет. И лишь обывателям это не страшно, они уже тупые. Они в своей стихии, в своем, понятном им мире, они испытывают кайф от этого. А по отношению ко всем остальным реклама – это преступление: начиная с детей, у которых есть шанс развиться во что-то другое, не такое убогое, как средний американец, и кончая теми, кого реклама раздражает.