— Может быть, — задумчиво отозвался Джеймсон. — А может, и нет.
Ксандр протянул мне свой телефон.
— Вот полный текст стихотворения.
— «Древо яда», Уильям Блейк, — прочла я.
— Если вкратце, то затаенный гнев автора прорастает деревом, дерево приносит плод, тот оказывается ядовитым. И недруг, — который, кстати сказать, и не знает, что автор с ним враждует, — этот самый плод съедает. И в финале нас ждет труп. Эффектно, в общем, — подытожил Ксандр.
Труп. Мои мысли ненароком вернулись к трем телам, найденным в сгоревшем доме на острове Хоторнов. Интересно, каких пределов достиг гнев Тоби в то лето?
Не спеши с выводами, — осадила я саму себя. На самом деле я понятия не имела, что означает это стихотворение и почему девятнадцатилетний парень вырезал его на дне тайника. У меня даже не было уверенности, что это сделал именно он, — может, старик приложил руку к гравировке? Если учесть все, что мы знаем, получается, что Тобиас Хоторн оставил эту надпись после исчезновения сына, но перед тем, как замуровать крыло.
— Дети, а вы тут что забыли? — хрипло и напряженно спросил кто-то. Я обернулась к двери. У порога, среди обломков кирпича, стоял мистер Лафлин. Вид у него был усталый, изнуренный. Казалось, ему больно на все это смотреть.
— Раскладываем находки по местам! — беззаботно ответил Ксандр. — Мы тут как раз…
Управляющий не дал ему закончить. Он переступил порог и указал нам на дверь:
— Вон.
Глава 9
Ночью я лежала в постели, думала о стихотворении и крутила в руках шифровальный диск. Я то и дело поворачивала круг поменьше, получая все новые варианты кода. Интересно, для чего именно Тоби использовал эту штуку? Ответ на этот вопрос на ум мне так и не пришел, зато пришел сон. И утром я проснулась со строками «Древа яда», звучащими в голове:
От размышлений меня отвлек стук в дверь. На пороге стояла Либби. По-прежнему в пижаме — принт с черепушками и бантиками.
— Все в порядке? — спросила я.
— Просто хотела проверить, что ты встаешь и собираешься в школу.
Я вскинула бровь. За всю историю нашего опекунства Либби ни разу не поднимала меня в школу.
— Серьезно?
Она немного помолчала, ковыряя ногтем правой руки черный лак на левой, а потом ее точно прорвало:
— Ты же понимаешь, что папа не хотел давать то интервью? Эйв, он ведь понятия не имел, что разговаривает с репортером!
Когда новости о свалившихся на меня богатствах просочились в прессу, Рики, какое совпадение, снова начал общаться с Либби. Если она хочет дать ему еще шанс, это ее дело, но ему не удалось использовать ее в качестве посредника.
— Он денег хочет, — спокойно произнесла я. — Но ничего от меня не получит.
— Я не дурочка, Эйвери. И не думаю его защищать.
«Ты его защищаешь, и это мягко сказано», — подумала я. Но мне не хватило духу сказать это.
— Буду собираться в школу.
Теперь, когда у меня была целая команда стилистов, медиаконсультант и «имидж», утренние сборы стали занимать в пять раз больше времени, чем прежде. И, понятное дело, после наведения марафета — восемь разных средств на лицо, вполовину меньше — на волосы — времени на завтрак уже не оставалось. Я со всех ног кинулась в кухню — не путать с кухней повара, — чтобы перехватить хотя бы банан. На пороге меня встретил стук захлопнутой духовки.
Миссис Лафлин распрямилась, вытерла руки о фартук и остановила на мне взгляд своих светло-карих глаз.
— Чем могу вам помочь?
— Бананом, — ляпнула я. Отчего-то выражение лица миссис Лафлин помешало мне сформулировать полное предложение. Я все никак не могла привыкнуть к прислуге. — Я хотела сказать, можно мне банан, пожалуйста?
— А до завтрака, стало быть, вы не снизойдете? — сухо поинтересовалась она.
— Понимаете, я опаздываю, — начала я оправдываться.
— Да что уж там, — миссис Лафлин проверила содержимое другой духовки. Как мне рассказывали, чета Лафлинов заправляла всеми делами в поместье не одно десятилетие. Новость о том, что я стала наследницей, они встретили без особого восторга, но все в поместье, как и прежде, обслуживалось по высшему разряду. — Берите что хотите, — миссис Лафлин кивнула на миску с фруктами. — У таких, как вы, это девиз по жизни.
Таких, как я? Я едва справилась с собой, чтобы не съязвить в ответ. Очевидно, я перед ней в чем-то провинилась. Но, что тоже вполне понятно, мне совсем не хотелось быть в черном списке миссис Лафлин.