Возвращаясь к подъему новоперсидской литературы на арабской графике, мы можем выдвинуть некоторые соображения о начале этого процесса. Мы не затрагиваем здесь вопроса о среднеперсидском стихосложении; до сих пор не вполне ясно, было ли оно силлабическим или тоническим 2. Когда складывалась новоперсидская поэзия, старая система сочеталась в ней с арабской квантитативной просодией. Результатом явилось поразительное совершенство поэтических размеров и форм; один из самых ранних и лучших образцов представляет «Шах-наме» Фирдоуси, написанная размером мутакариб. Определить время, когда началась «арабизация персидской поэзии», можно только по дошедшим до нас ранним стихотворным отрывкам.
Между 850 и 900 гг. в стихах Мухаммад-и Васифа, Бассам-и Курда и Хусайн-и Хариджи мы уже находим смешение персидских и арабских черт поэзии. До этого времени, как можно судить по нескольким строкам из стихотворения Абу Хафс-и Сугди, представлены только среднеперсидские поэтические формы. Таким образом, создание новоперсидской поэзии приходится, очевидно, на период правления в Хорасане династии Тахиридов (около 821—873 гг.). Неясно, можно ли верить более поздним источникам, сообщающим, что Аббас-и Мерви написал на новоперсидском языке касыду в честь прибытия в Мерв в 809 г. халифа Ма’муна и что «до него никто не слагал таких стихов» 3. С введением персидских слов в арабские стихи могли быть сделаны первые шаги по пути создания письменного новоперсидского языка; позже утвердилась мысль о том, что можно арабским алфавитом писать целые персидские тексты. Известно, что Тахириды при своем дворе в Нишапуре поощряли употребление арабского языка; последний представитель этой династии славился прекрасным арабским слогом 4. Но Тахириды были независимыми иранскими правителями, хотя несомненно и подчинялись халифату, и при их дворе говорили на персидском языке, еще не подвергшемся влиянию арабской лексики. Династия Саффаридов в Сеистане, возвысившаяся из низов, покровительствовала развитию литературы на новоперсидском языке; основатель этой династии Якуб не знал арабского и, согласно преданию, он требовал, чтобы стихи слагались не на арабском, а на том языке, который он понимал 5. В любом случае первые записи персидского языка арабским алфавитом должны быть отнесены к середине IX в., но расцвет новоперсидской литературы происходит только при Саманидах.
Саманиды происходили от знатного иранского рода, вышедшего из района Термеза; они считали себя потомками сасанидского полководца Бахрама Чубина. Саманиды придерживались обычаев дихкан, с их любовью к эпическим сказаниям, исполнявшимся менестрелями, и к искусству доисламской эпохи. Усиление могущества Саманидов в Средней Азии было связано с упадком центральной власти халифата. В этот же период увеличилось значение феодального землевладения в Восточном Иране.
Поэты и все, кто занимался литературной деятельностью, нашли в Саманидах, правивших Средней Азией и Восточным Ираном с 892 (приход к власти Исма’ила, подлинного основателя царства) по 999 г., замечательных покровителей. При саманидском дворе в Бухаре слагали по-персидски свои стихи Рудаки и Дакики. Возрождение началось. Примечательно, однако, что наиболее ранние памятники персидской прозы являются переводами арабских трудов, например персидский перевод «Истории» Табари или его тафсира (комментарий) к Корану. Новоперсидский Ренессанс опирался на ислам; старый порядок был мертв, и даже движение шу’убийи устарело. Арабские прозаические сочинения переводились на персидский, поскольку, как выразился один из переводчиков, люди слишком ленивы, чтобы читать по-арабски. В новоперсидском литературном возрождении не содержалось протеста ни против ислама, ни против арабского языка. Быть может, следует говорить не о Возрождении, а о Рождении: создавалась новая мусульманская персидская культура. Зороастрийские элементы в стихах персидских поэтов отражали только моду этого времени; они не могут считаться выражением подлинных зороастрийских представлений или верований. Тоска по прошлому давала себя знать, особенно в поэзии, где такого рода настроения нередки, но возврата к прошлому уже не могло быть.