В этой книге выдвинуты некоторые новые взгляды на доисламскую историю Ирана. К их числу относится и положение о том, что история зороастризма может быть лучше понята, если рассматривать ее как прививку к религиозным верованиям большинства иранцев учения, разделявшегося меньшинством — последователями пророка Зороастра, а не как приспособление примитивных древних верований к пророческому учению Гат. Историки старались понять, каким образом последователи Зороастра могли принять «Младшую Авесту» с ее прославлением хаомы и обрядов, против которых боролся пророк. Скорее стоит задуматься над тем, каким образом большинство, которое следовало за жрецами, певшими древние гимны богам «Младшей Авесты», могло включить учение Зороастра в свои верования.
Другое положение, отличающееся от общепринятых, — отнесение истории Ирана вплоть до X в. н. э. к древнему периоду. Мне представляется, что те «персидские националисты» времен Аббасидского халифата, которые прославляли в своих сочинениях традиции древнего Ирана, пытались не уничтожить ислам, а утвердить его на более широкой, международной основе, превратить его в нечто большее, чем религия арабов с культурой и цивилизацией, базирующейся на традициях бедуинов. С моей точки зрения, первые писавшие по-персидски арабским письмом были подлинным авангардом мусульманства; они оказали огромную услугу исламу, обогатив его неарабской литературой и культурой. При таком подходе, я думаю, легче понять многие частные проблемы, которые вряд ли можно решить, если, согласно традиционной точке зрения, считать, что персидский «ренессанс» возник как реакция на арабскую религию, как превознесение древних иранских традиций в ущерб исламу.
В этой книге мне пришлось затронуть и некоторые частные вопросы. Возможно, их не следовало касаться вовсе, но я прошу читателя снисходительно отнестись к стремлению автора придерживаться традиционного изложения предмета; это относится, в частности, к этимологизированию слов, при котором нельзя ограничиваться простыми утверждениями типа «это так» или «я думаю, что это так». К сожалению, не всегда можно было привести полный научный аппарат, в том числе — ссылки на источники.
Несколько слов по поводу транскрипции,- предмета бесконечных споров в востоковедении. Специалисты не нуждаются в точной транслитерации лексики восточных языков, приводимой в этой книге, так как они не хуже автора знают, что имеется в виду. Диакритические знаки и — в угоду научной точности — видоизменение имен, хорошо известных широкому читателю, могут скорее повредить, чем принести пользу, а простота и в этом случае не умаляет научной значимости изложения. Поэтому я прошу специалистов извинить автора за то, что знаки долготы отсутствуют над гласными в некоторых словах; в других случаях я был вынужден привести более точную транслитерацию.
В заключение я хочу поблагодарить тех, кто помогал мне в работе над книгой, и прежде всего Марка Яна Дрездена из Пенсильванского университета, который прочел всю рукопись и сделал ценные замечания. Само собой разумеется, что ни он, ни кто-либо другой, кроме меня, не несет ответственности за ошибки. Дитц Отто Эдцард из Мюнхенского университета прочел немецкий перевод первой части книги и уберег меня от некоторых погрешностей в разделах, касающихся Месопотамии. Другие лица упомянуты в примечаниях, всем им я приношу искреннюю благодарность. Я весьма признателен сотрудникам издательства Уайденфельда и Никольсона, фотографу Тегеранского музея М. Ростами, а также всем другим, кто помогал мне в подготовке иллюстраций.
Я надеюсь, что эта книга окажется интересной и полезной для многих читателей.
Кембридж, Массачусетс. Ричард Н. Фрай.
Глава I. Страна контрастов
Введение к вопросам общим и специальным
Каждый, кто путешествовал по Персии, не мог не отметить двух особенностей ее ландшафта: горы и пустыни. Населенные центры, как правило, располагаются в небольших, порой плодородных речных долинах, тогда как обширные просторы остаются безлюдными. Плато, занимающее большую часть страны, почти на всем своем протяжении сухое и каменистое — так было в древности, таким оно выглядит и в наши дни. Подобно тому, как аравийская пустыня наложила отпечаток на арабов, так и на жизнь персов оказали сильное влияние особенности ландшафта их страны. Люди современной цивилизации, защищенные от капризов стихий и даже от простого соприкосновения с окружающей природой, мы склонны забывать о той, иногда решающей роли, которую играла природа в судьбах людей, в большей степени зависевших от климата и почвы, чем в наши дни.