У центавриан это считается крайне лестным эпитетом — говорить, что звёзды вычертили твоё имя. Но Вир, по ряду причин, такие образы любил не очень. Корабли, замедлив ход, по-видимому, выполнили манёвр, и имя перестроилось в другое слово, в котором нечитаемые буквы на конце стали читаемыми — «благоденствие». Он знал эту анаграмму своего имени, но видеть её здесь было, конечно… неожиданно…
С сомнением глянув за окно, Вир всё же решился — имеет право император позволить себе каплю личного времени на отдых, тем более когда из-за этой духоты никаких сил перечитывать накопившуюся корреспонденцию всё равно нет? — и переоделся в обычный тёмный выходной мундир. Вернув помощнику ноутбук с повелением сохранить получившееся и подавив в зачатке намерение разбудить телепаток — можно представить себе, как утомились девушки за этот сумасшедший день, полный духоты и суеты, Вир вышел на улицу.
Гостиничный комплекс, хоть и вырос здесь для нужд посещающих Минбар иномирцев, минбарского духа не лишён. Пирамидальные светильники у главного входа уже зажглись, включилась и подсветка мозаичного панно, являющего собой некое подобие карты города. Именно подобие, чтоб сориентироваться по ней, надо всё же быть минбарцем. К счастью, Вир не первый раз посещал древнюю столицу. Первый раз был тогда, когда она только древней столицей и была, во времена до Альянса, времена его недолгого посольства. Посольство тогда находилось в Йедоре, но посетить легендарный Тузанор он возможность нашёл, а после восполнил книгами то, чего за два дня потрясающе интересных экскурсий охватить не смог.
Кстати, о книгах — вот куда его ноги придут первым делом. Что и говорить, Линдисти обещала на порог не пускать без книг, да и самому в последнее время как-то больше хотелось читать что-нибудь доброе, светлое, мудрое, или хотя бы просто приятное, а не очередные доклады, донесения, доносы. Древняя столица с той поры, как стала столицей Альянса, вступила в эпоху множества перемен, но местоположения некоторых заведений, открытых как бы не во времена Валена, это мало касалось, и главный книжный магазин, так поразивший его воображение в первый визит, был на месте, сменилась вывеска — да, старая была довольно ветхой, и другими, конечно, были цитаты в раскрытых свитках у входа — они меняются через каждые 10 дней. Наверное, иногда они повторяются, но не факт — минбарские мудрецы за богатейшую историю цивилизации столько всего понаписали… Но всё так же торжественной спиралью уходила лестница в сияющую высь. До этой выси Вир, разумеется, ни разу не добирался, да и не ставил для себя столь дерзких задач — на верхних этажах были разделы узкоспециальной литературы, немалая часть на диалектах. Его прочно затягивали в свои волшебные бездны первый и второй этаж.
Как и вся цивилизованная вселенная, минбарцы имеют на инфокристаллах абсолютно всё, от полного собрания сочинений учителей доваленовского периода до периодики. Но традиционные форматы — свитки, книги — использовались по-прежнему широко, и это было прекрасно. Сейчас взгляд зацепился за бледно-золотистые футляры с тонким зеленоватым растительным узором — Линдисти подобное оформление нравится, вот бы и содержание оказалось в её вкусе. Определённо, боги сегодня к нему благоволили, потому что это оказалась «Капля росы, отражающая утреннюю зарю. Сборник любовной лирики трёх миров» под редакцией Дэвида и Диуса. Великолепно, даже если это будет единственная покупка, восторг императрицы обеспечен. Конечно, она отзывалась о переводе «Леллины» скептически, но отзывалась так абсолютно обо всех её переводах. Земная унилингва вообще не способна вместить богатство старинного центаврианского слога, как одно земное сердце не способно вместить страстей, для которых созданы два центаврианских. Вир отщёлкнул крышечку и развернул предисловие. Как он и предполагал — каждый стих дан в трёх вариантах, оригинале и переводе на два других языка. Они уже пробовали такой формат с минбарской поэзией. Говорят, они, ввиду известных событий, сейчас тоже на Минбаре… Не слишком ли ребячливой будет мысль попросить автограф? В конце концов, более чем прискорбно, что они с младшим Шериданом, при всём, что имело место быть, до сих пор не знакомы лично. Но и знакомиться при таких обстоятельствах — конечно, высшая несправедливость судьбы…
Вспомнив о кузинах и их дочках, Вир попросил ещё несколько экземпляров, потом заметил переиздание довольно редкой «Обрядовой поэзии малых народов Тучанкью», взял на пробу «Классические произведения литературы Корианны, старшая школа» — выпуски, посвящённые программе средней школы, он читал, многое понравилось — чем осчастливил продавца окончательно. Сам он был бы совсем счастлив переводу на центаврианский «Заката над Айли», чтобы осуществить давнее намерение включить его в программу колледжей, земной-то перевод министерство, попререкавшись для порядку, одобрило, но квоты на иноязычную литературу и так увеличивали пять лет назад, сейчас что-то пытаться впихнуть — это неизбежно что-то убирать. К этому пока никто не готов. Да, Вир считал это лучшим произведением на тему войны Изначальных, но навязывать свою императорскую волю не хотел. У «Опустошения» тоже есть очевидные достоинства.
В совокупности связка книг весила прилично, Вир на какой-то миг даже пожалел, что не взял с собой хотя бы одного гвардейца… Нет уж, не настолько он стар, чтобы груз прожитых лет за плечами делал весомым каждый лишний килограмм!
На глаза попалась кондитерская лавка. Потерзавшись сомнениями, он остановился на коробке земного шоколада и хайякских фруктовых цукатах в глазури. Так, нагруженный книгами и коробками, он и подошёл к зданию лечебницы Лийри.
Странно, но место, которое должно бы особенно навевать уныние и безнадёжность, вовсе ничего такого не навевало. Статуя Валерии с распростёртыми крыльями, склонившаяся над фигурой, которая изображала, по-видимому, страдающую душу — причём душу без опознавательных признаков, не минбарскую или человеческую, а душу вообще — была в свою очередь укрыта сверху шатром ветвей разросшегося дерева. Неизвестно, было ли так задумано, но выглядело очень красиво и продуманно.
Тишина внутри тоже не была гнетущей. Просто мягкие покрытия полов глушили шаги, да и разговаривать врачи предпочитали вполголоса. Стены, украшенные круглыми подсвеченными изнутри панно с изображениями цветов, вызывали больше ассоциаций с каким-нибудь детским учреждением…
В палате Аделай Нары сейчас было двое незнакомых врачей. Сама Аделай была увлечена расчёсыванием волос — волос, откровенно, было не столько, чтоб они могли спутаться, так что это действо носило скорее ритуальный характер, в рамках возвращения пострадавшей к нормальной жизни, но при появлении гостя улыбнулась — Вир мог бы поклясться, кокетливо.
— Сожалеем, но час для посещений сейчас не самый удобный, — начал было один из врачей.
— Леди Аллан, ваша целительница, в прошлый раз разрешила мне зайти попозже, — не моргнув глазом, соврал Вир. Вообще-то, ничего такого фриди Аллан не говорила, но наверняка ведь сказала бы… если бы сообразила… А сейчас, по-видимому, её рабочий день закончился, так что и не спросишь.
— Что ж, если фриди Мелисса разрешила — то и мы возражений не имеем, — кивнул врач, — но имейте в виду, через полчаса у пациентов прогулка.
Когда врачи вышли, Вир нерешительно присел на стул, поставив свою ношу на пол между ног. Он и сам не мог бы объяснить, зачем он сюда притащился, и досадовал на себя. Много же времени он дал бедной женщине на поразмыслить.
— Вы… Леди Нара, вы вовсе не разговариваете?
Аделай обратила на него удивлённый взгляд единственного глаза.
— Почему, разговариваю, с врачами, и другими женщинами, и иногда со своим ноутбуком. Но редко — ленюсь. Так хорошо с Мелиссой — она всё прямо слышит, как надо. Только просит ей картинками показывать, код не понимает. Плохо, конечно, я ведь и земные языки знаю. Минбарских вот только не знаю. Может быть, надо было на минбарских? Но Мелисса говорит, надо разговаривать, как люди, голосом, это помогает. Врачи говорят, что я молодец, скоро меня можно поселить вместе с другой женщиной. Это очень хорошо, жить вдвоём, можно общаться. Не знаю, хорошо ли, она ведь тоже не сможет прямо общаться, как Мелисса. Но я б была рада, если б со мной поселили мою подругу. Да, у меня есть подруга. Её зовут Таиль, она тоже плохо видит, она здесь после того, как потеряла своего любимого. Несчастье случилось во время одной из предсвадебных церемоний. Очень грустно. Врачи говорят, надо гулять, тогда меньше грусти. Это, наверное, так. Я раньше так не любила сидеть и смотреть на траву… Хотя цветы, конечно, любила всегда. Я могу вам сейчас написать коды не менее сотни цветов! Вы вот, Вир, больше какие любите? Я вижу, вы тоже гуляете, это очень хорошо, это полезно!