Сейчас я чувствовала себя потерянной маленькой девочкой жаждущей спасения, чтобы меня нашел отец или брат и забрал домой в знакомые и безопасные стены. Мой брат Хаким был младше меня на целых десять зим, но это не мешало нам быть близкими и проводить много времени за разговорами. Хаким был мечтатель, он мечтал улучшить Альбиониум, уменьшить налоги и добиться процветания, которого еще не видел край. Он был умен, достаточно сварлив, но добр. Находясь так далеко от его доброй улыбки и заражающего всех вокруг смеха, мои глупые обиды улетучились, сейчас я по нему безгранично скачала и искренне надеялась, что он взаимен в моих чувствах. Мой младший брат всегда смотрел на меня настоящую без капли призрения или отвращения.
Когда в нашем тереме появилась мачеха, я принимала ее враждебно, для меня она была посторонняя подлая женщина, которая варварски заняла место моей матери. Я помню день, когда отец сообщил, что эта наглая женщина носит под сердцем его ребенка. Тогда мне казалась, что жизнь для меня закончилась и как только эта женщина родит и разгадает маленький секрет моей внешности, тут же прикажет принести меня в жертву Богам. Но к моему счастью этого не произошло, не смотря на не легкие отношения, между нами всегда было хрупкое равновесие мира. Мачеха всегда как орлица кружила над братом, остерегая и защищая его, в этом я ему завидовала, хотя и в ее защите всегда таилась строгость воспитания, в то время как до меня ей не было никакого дела. Когда мне от рождения стукнуло восемнадцать зим, мачеха за семейным ужином выступила с мыслью о том, что я не должна наследовать место Кагана из-за моей болезни. Тогда я поразилась ее лицемерию, ведь именно она заставляла меня много читать священных писаний, изучать основы правления, обучаться воинскому делу, для моего по ее словам будущего. Конечно воина из меня не получилось, а после того злосчастного ужина я забросила и остальные занятия, тогда из-за жалоб служителей знаний меня часто наказывал отец. А я считала, что маскарад с подготовкой к правлению, не имел никакого смысла.
Мой любой младший брат, видевший все мои мучения из-за отнятого у меня наследия, без страха пошел к отцу и отказался становиться Каганом, все это он сделал ради меня, тогда наказали обоих. Но потом с каждой пережитой зимой он становился взрослее и мудрее, его привлекало предводительство наших людей, а меня уже не так обижало, что я не могу стать Каганом. Со временем я поняла, что в чем-то мачеха была права. Разве можно доверять человеку чьего лица ты даже не видел? Каган — это лицо всех серебряных людей и, к моему сожалению, мое лицо было изуродовано природой для этой роли.
После отправки письма наступили дни ожидания ответа, я не покидала предоставленную мне мазанку, Аяз всегда находился подле меня, всегда в поле моего зрения. Хоть он был слаб и труслив в эти тяжелые дни ожидания ответа он показал огромную преданность мне. Вагию я не встречала, а вот моя помощница Зифа часто наведывалась ко мне с огромным желанием мне в чем-то помочь, и действительно помогала чаще всего это было с приготовлением ужина. Несмотря на уверения Аяза, готовить он все-таки не умел, по крайней мере, съедобную пищу, но он по-детски обвинял печь темсущи, которая специально опаляет гарью его кулинарные старания. Дни в заточении проходили плавно и без доли страха.
Глава 3
Пока проходили сборы сестры в терем предков, я и носу не показывал из своих покоев. Не потому что не хотел видеть укоризненный взгляд сестры, которую я сначала лишил наследия, а теперь еще и родного дома, а лишь потому, что невыносимо больно было от того, что мне придется с ней расставаться. Я чувствовал все же свою вину перед ней за косвенное влияние на ее жизнь.
Айдария всегда была покладистая с редкими срывами бунтовщика, когда моя дорожающая матушка сделала все возможное чтобы я получил наследие стать Каганом вопреки права моего рождения, я почувствовал некое волнение, и настороженность, ожидая от моей сестры порыв завладеть тем, что и так принадлежит ей по праву, я не боялся заговоров от нее или же восстания, скорее я просто боялся ее лишиться потерять те мгновения, что мне нравилось с ней проводить, боялся потерять ее любовь и преданность, но она вынесла это достойно и, мне показалось, что она простит мне любой мой поступок из большой любви ко мне. Я желал скорее войти в главенство своего народа, но меня гложило чувство вины пред моей сестрой. Не смотря на то что родители считали что в силу своих врожденных особенностей Айдария не сможет повести народ, а точнее если маски будут сброшены народ попросту за ней не пойдет, я видел в ней нечто такое что может быть только у истинного правителя некая сила и удача. Вообще ее рождение и то, что она выжила среди нас — было само по себе чудо. Ее с детства запугивали смертью шагающей за ее спиной, из-за того что она родилась не такой как мы. Именно из-за таких предрассудков и опасности нависшей над моей сестрой, я всегда думал «будь я Каганом, я сломаю такие устои, докажу людям что не смотря на все различия в нас течет одна кровь».