Темсущи вы готовы развязать войну против нашего народа, пусть будет так, нашим Богам удавалась сдерживать приход войны на наши земли, благо жертвам наших ратников ноги темсущи не топтали наши земли и не убивали простых жителей, я искреннее верю, что Боги нас уберегут. Поэтому прежде чем выступать на наши земли знайте, что наши ратники придут на ваши земли и будут мстить за каждого погибшего от вашей руки жителя Альбиониума.
Мать Кагана Альбиониума Сенвара»
Слезы посыпались из моих глаз, я упала на колени, жадно глотая воздух. Нож предательства, вонзившийся в мое сердце, только что уничтожил меня. Я закричала от той боли, что не могла больше сдерживать, я бросила склянку в костер, скомкав письмо, бросила подле себя. Боль разжигала во мне ярость, я кричала навзрыд, не узнавая собственного голоса. Я силой сдернула маску и отбросила ее в сторону и растянула ворот рубахи, что скрывал мою шею. Не поднимая головы, я продолжала выплескивать свою боль через рыдания. Вождь темсущи поднял с земли скомканный лист бумаги и зачитал вслух. Слезы боли и ярости сменил стыд и чувство безвыходности.
Дочитав последнее, он произнес.
— Да будет так, в безлунную ночь кровь девушки прольется в пещере Темреса.
Он снова скомкал письмо и бросил его в огонь. Я, уставшая от бесполезных рыданий, поднялась на ноги.
— Нет! — Яростно и довольно громко проговорила я. — Я не жертва.
Их вождь оглянулся и, усмехнувшись, сказал.
— Что может простая девчонка!? Твой отец мертв, а брат от тебя отказался, ты умрешь, а мы развяжем войну с Альбиониумом, чтобы прекратить убийства темсущи.
Я сделала пару шагов и подошла к вождю достаточно близко. Подняв голову, я проговорила.
— Во мне течет кровь сына Анул, я первый ребенок истинного Кагана и у меня намного больше прав на наследия моего отца.
Он испуганно стал всматриваться в мое лицо, различая игру тени и истинные черты моего лица. Он испуганно отпрянул от меня.
— Что ты такое? Это не возможно…
Я сделала еще несколько уверенных шагов поближе к костру, чтобы мое лицо было освещено, и каждый любопытный мог его увидеть.
Все что я так тщательно скрывала с детства, отрылось взору людей, каких принято считать врагами. Мои разные глаза, один бледно голубой, словно окутанный белой пеленой, другой зеленый намного ярче, чем бывает у серебряных людей. Левая часть лица, что чаще всего открывалась людскому взору, была лишь пятном белоснежной кожи, которая плавно переходила в светлую, но более насыщенную кожу, как у темсущи, по шее шли крупные и мелкие пятно насыщенной кожи. В толпе послышались удивленные возгласы. Даже Вагия, сидя мирно на земле, приподнялась и подошла ко мне ближе, чтобы рассмотреть.
— С вашей помощью я заберу то, что мне положено по праву, и когда я займу место Кагана я прекращу преследования вашего народа.
— А как же старейшины? — Поинтересовался вождь.
— Они умрут во славу богам! — Я сама боялась того что говорила, но выбора у меня не было, я жаждала отмщения и справедливости.
Я не источала бойкость и уверенность, но слышала согласные со мной возгласы.
Я с вызовом взглянула на вождя.
— Если войны не миновать, так помогите мне занять свое место, не нужно развязывать войну на долгие зимы. — Голос мой уже звучал тверже и уверенней, но судя по выражению лица их вождя, мне казалось, что он еще не пришел в себя от увиденного.
— Пусть нас день рассудит, — глядя мне в глаза, сказал вождь и утвердительно кивнул, я кивнула ему в ответ. — Расходитесь по своим жилищам, — он взглянул на изумленную Вагию, которая разглядывала меня. — Вагия пригласи мне жреца, — она кивнула. — К рассвету успеешь?
— Успею, Таиф. — Проговорила девушка, не отрывая от меня свой темный взор.
— Ну, так иди Вагия! — Раздраженно бросил вождь, на что медведь приподнялся с земли, где сидела девушка, и злобно оскалимся. — Прошу поторопись, — более мягко сказал Таиф, глядя с опаской на медведя.
Ведунья нехотя зашагала в пущу темной ночи, а вождь переключился на меня.
— Вам лучше вернуться к себе, я поставлю вам дополнительную охрану под дверь. — сказал вождь и суетливо удалился. Я оглянулась на Аяза, который с самого начала собрания стоял за моей спиной. Он взглянул на меня без капли удивления.
— Я не буду вас травить, — сказал он.
— А как же доказать преданность Сенваре.