человек, но другим концом он возвращает им жизнь
Мы уже отмечали, что отличительными чертами саг этого цикла являются жестокость,
натиск, боевой пыл и мощь сопротивления врагу. Значительное место в них отведено
также описанию конфликта лояльностеи, который, не будь воинской дисциплины,
парализовал бы волю войска Медб ведь ее любовник Фергус, бывший король уладов,
которому приходится сразиться не только со своим приемным сыном Конхобаром,
обманом лишившим его королевства, но и с любимым воспитанником — Кухулином.
Сам же Кухулин вынужден убить в поединке своего друга и бывшего спутника Фер Диада,
и утонченная «куртуазность», с какой оба воина ведут этот поединок, лишь подчеркивает
глубину их личной трагедии. Эта тема вообще характерна для древних поэм и саг
германских народов. Вновь и вновь герои встают перед неизбежным трагическим
выбором между двух зол, каждое из которых прикидывается долгом. В отличие от
мифологических персонажей, которые демонстрируют свое превосходство, обманывая
судьбу, эпический герой должен постоянно самоутверждаться, делая выбор и твердо
следуя избранному пути, хотя он и знает, куда этот путь его приведет. Пафос героической
саги — в апофеозе воли. Лучше всего этот тезис иллюстрирует короткая повесть о Конле,
единственном сыне Кухулина.
Покинув мать, мальчик прибывает к уладам, которые сразу, едва его лодка пристала к
берегу, воспринимают его как чужака, собирающегося посягнуть на их владения. В саге
изображена замечательная романтическая сцена: мальчик ловит птиц, но не убивает их, а
отпускает на волю, они взлетают вверх, но по его зову возвращаются и садятся ему на
плечи. Однако в других эпизодах саги этот же мальчик с поразительным мужеством и
искусством отражает нападение уладских воинов. Естественно, что Кухулин, который
всегда встает на защиту родных земель, выходит навстречу отважному юноше и требует,
чтобы тот назвал свое имя. Конла, однако, не имеет права сделать это: на нем лежит гейс
(зарок, заклятие) — никому не называть своего имени и никогда не отказываться от
поединка. Постепенно Кухулин догадывается об истине, но поединок вот-вот должен
начаться, и ему остается только сказать: «Даже если это мой сын, я обязан убить его ради
чести всех уладов». Победив незнакомого юношу, он берет на руки его бездыханное тело,
кладет перед Конхобаром и уладскими воинами и восклицает: «Вот вам, улады, мой
сын».
5
Повести о фиане, или, как их иногда называют, Цикл Оссиана, на первый взгляд
напоминают саги Уладского цикла, поскольку в первую очередь тоже рассказывают о
сражениях и воинских подвигах, однако сам стиль повествования, характеры
центральных персонажей, их окружение, система этических ценностей и происхождение
принципиально отличны.
Ирландцы называли третью ветвь своих эпических сказаний — fianaigbeacht, т. е.
«учение о фиане». Само слово fian (множественное собирательное — fiana)
употреблялось применительно к группе воинов-профессионалов или, иными словами, «к
отряду странствующих воинов, основными занятиями которых были охота и война». Р.
Турнейзен полагал, что это слово связано с понятием Feni, которым обозначали весь
ирландский народ, а иногда — простых людей как противоположность правящим
классам. В связи с играми на досках («фидхелл» и проч.) словом fian называют всю
совокупность фигур одного из игроков, но, когда в игре, где, по-видимому, был один-
единственный король, объявляют: «их fian поставил мат нашему королю (branan)»,
«фиан» явно обозначает фигуры более низкого достоинства. Это слово порой встречается
в сочетании со словом foirenn, и интересно отметить при этом, что валлийское слово
gwerin, соотносимое с foirenn, обозначает некий набор предметов, комплект, а также —
простой народ, противопоставленный аристократии. Другое валлийское понятие,
употребляемое по отношению к простому народу, gwreng, образовано из корней gwr
(«муж») и ieuang («молодой») и обозначало в средневаллийском юношей, которые
готовятся впервые взять в руки оружие. В ирландском языке слово oc («юноша, молодой