В Каду магические скакуны в непреложном порядке были у королевы, у ее самых близких женщин-воительниц, составлявших наиболее тесный круг свиты, у предводителя рыцарей и нескольких его воинов.
Животных разделяли по назначению. С определенными характеристиками уходили исключительно в руки воителей, чтобы верно служить в битвах и походах, быть опорой в разведке. Иные же отдавались на сопутствующие цели. Так четверка белоснежных лошадей с крепкими копытами, окруженными густым мехом разного цвета, кучерявой искрящейся гривой всегда запрягалась в королевскую карету. Наиболее выносливые, способные быстро тянуть неподъемные для других тяжести, не боящиеся диких зверей, с толстой шкурой, которую не пробивали обычные стрелы, а простые мечи ранили с трудом, они становились незаменимы в поездках между королевствами, служа дополнительной защитой правящей персоны. Даже если на них обрушивался враг, те не останавливали бега и, преодолевая боль, уверенно несли вперед доверенную им ношу.
Коню Азариаса минуло уже шестьдесят лет, но он все еще оставался юн и крепок и сопровождал хозяина в любых авантюрах. Прежде чем мужчина стал во главе рыцарей, жеребец находился у самого короля, правившего в тот период, но за преданную службу перед государством был дарован отважному воину.
Животное отличалось необычайной резвостью и преодолевало наиболее высокие барьеры, словно умело парить в воздухе. Оно не страшилось тьмы, и когда наползали ядовитые черные туманы, смело скакало среди них. Если же преграда начинала давить, загоняя назад, заставляя свернуть с дороги, конь взмахивал малиновой гривой, неожиданно удлинявшейся, и бил ею, точно множеством хлыстов, по земле, высекая огненные искры. Те, взметаясь бурным пламенем, выжигали мрак, и зло отступало, вновь освобождая тропу.
Азариас и его рыцари ехали мимо поля с огромными цветами сливовых оттенков высотой в человеческий рост. Вокруг стояла приятная тишина, как вдруг из зарослей взметнулись два существа: гигантские туши жуков грязного болотного цвета с четырьмя прозрачными крыльями, хищными головами, нацелившими четыре острых ротовых придатка прямо на путников.
- Это что еще за нечисть? – опешил один из рыцарей.
Подлетев к людям, жуки резкими взмахами крыльев взметнули столбы пыли, скрывая местность от обзора. Отряд закашлялся и ладонями попытался защитить глаза. Тут-то существа и обрушились на них. Столкнув одного с лошади, другому насекомое впилось в плечо, легко прокусив плотную кольчугу, точно разорвало просто тонкий лист бумаги. Рыцарь закричал от боли, но засочившаяся кровь словно только еще острее подстегнула страшный аппетит нечисти, и жук принялся орудовать челюстью, так и желая съесть несчастного вживую. Последний попытался было вытащить здоровой рукой меч, но второй нападавший уже тоже подоспел к нему.
Раздалось грозное ржание. Хлесткий звук оглушил пространство, и яркое пламя ковровой дорожкой расстелилось по тропе, обращая пыль в золотые искры. Рыцари выхватили мечи и обрушились на чудовищ. Те, противно стрекоча, щелкали челюстями и сшибали с ног мощным взмахом крыльев. Плотный панцирь лишь издавал легкий треск, заставляя беспомощно отскакивать стальные клинки.
Конь Азариаса грациозно встал на дыбы и, обхватив гривой одного из жуков, копытом прибил к земле того за крыло. Прежде чем нечисть вырвалась, всадник успел уверенным ударом вонзить меч в тонкую полоску между броней головы и туловища, отсекая чудовищную голову.
К тому моменту несколько рыцарей отвлекли внимание второго противника на себя, остальные же, навалившись сзади, потянули его вниз. Тогда раненный воин неповрежденной рукой, наконец, воздал по заслугам своему обидчику.
- Странные создания развелись в этих краях, - задумчиво проговорил Азариас, опираясь на меч и глядя на поверженных врагов.
Те теперь беспомощно лежали в грязи обезображенными туловищами и разносили по округе тяжкий смрад. Их болотные тела стремительно принимали гниющий вид, разваливаясь на части.
- Отвратительная черная магия, - недовольно поморщился раненый рыцарь. – Немыслимо, как далеко они заходят в своих омерзительных экспериментах, уродуя природу!
- Все выворачивают наизнанку, - согласился другой. – Не хочу даже думать, что станет с этим миром, если тьма подчинит себе планету.