Я посмотрела на него, уставилась на острые зубы с пеной, и желудок сжался. Чешуя существа на лице сияла от света свечей. От этой иллюзии кровь стыла в жилах. Его глаза засияли красным оттенком, и даже словно «демонический» было бы приятнее.
Все, что произошло дальше, словно ускорили в десять раз. Маратака прыгнул в проход, где мы стояли. Он отбросил Дастина в скамьи справа. Существо повернуло руку, и Тревор взлетел к окнам — витражам. Он ударился о стену, его тело упало на пол с треском. Боль Тревора едва ощущалась за силой Маратаки.
— Я тебя не хочу, — прорычал Маратака Джеку, взмахнул рукой и заморозил его тело на месте. Джек пытался пошевелиться, но существо не позволяло этого.
Джек яростно закричал.
— Трус, — рявкнул он. — Отпусти меня, и мы сразимся.
Маратака зло рассмеялся.
— Зачем? Я же сказал, ты мне не нужен. Мне нужна она.
Я пятилась от них, но Маратака без усилий словно летел ко мне. Я быстро вытащила пистолет из заднего кармана и зарядила его. Выстрел оглушал. На третьем выстреле пуля попала по существу и упала на пол. Нам конец.
Он прыгнул ко мне и сбил на пол. Я прижала запястье с надписью к его щеке, и вой сорвался с его губ. Надпись на латыни «Пусть ненавидят, пока боятся» появилась на его щеке. Чешуя на той стороне стала черной, пока я прижимала запястье к его коже. Он отпрянул и убежал к сцене. Я посмотрела на запястье. Слова были окружены белым сиянием, почти голубым. Это было мое единственное оружие против существа, и я надеялась, что этого хватит, чтобы спасти родителей.
Джек и Дастин пришли в себя и выбрались из хватки силы Маратаки. Наверное, моя атака ослабила его силы, и Джек вышел из транса. Дастин посмотрел на Тревора на полу.
— Он в порядке? — спросил у меня Дастин.
Я направила дар к Тревору, ощутила его слабое тело, как свое.
— Должен быть, — ответила я и направила способность на Дастина, чтобы успокоиться.
Маратака издал пронзительный вопль, его щека восстановилась, став красной чешуей. Он хмуро смотрел на меня, взмахнул рукой в сторону сцены. Три стула появились там. Челюсть Киллиана была ушиблена от удара о стену, слезы матери катились по ее лицу. Грегори ощущал себя, как я и ожидала. Его недовольство мной затопило все мое тело.
— Аманда, — грубо сказал он. — Зачем ты пришла? Ты должна была остаться дома. Это слишком опасно, — его слова чуть не лишили меня воздуха. Почему он был разочарован мной? Он не мог хоть раз сказать, что любит меня, что хочет, чтобы я сражалась с семьей на его стороне? Это было невозможно, так зачем мне нарываться на разочарование?
Слезы мамы полились сильнее.
— Аманда, — всхлипывала она. — Осторожнее, милая.
Джек прислонился ко мне.
— Чем ты его ранила?
Я указала на запястье, что все еще ярко сияло. Он кивнул. Эмоции Дастина пылали при виде наших родителей. Его печаль вызвала у меня сильную головную боль.
Маратака направил ладонь на Дастина. Ружье на его плече взлетело в воздух от телекинеза Маратаки. Ружье добралось до ладони существа, и он направил его на мою мать. Ее вой оглушал.
— Если снова так сделаешь, — пригрозил он, — я снесу твоей матери голову.
Глаза Маратаки грозно сияли. Ему не нравилось, что у нас было оружие, что могло вредить ему, и это был его способ защититься.
Джек подошел ближе к сцене.
— А ты к…
— Джек, — заорал Грегори с яростью. — Слушай его, сын. Аманда и Ребекка сегодня не должны пострадать от твоих эмоций и действий. Ты слышишь меня?
Джек тяжело дышал. Он хотел подняться и убить Маратаку на месте. Слабый шум за мной заставил меня насторожиться. Я обернулась, Тревор поднялся с пола, прижимая к себе руку. Видимо, треском была кость его запястья. Тревор шагнул, шатаясь, к Дастину и прислонился к одной из скамей. Порезы были на его лице от разбитого витража.
Маратака опасно улыбался.
— Юный Винтер, — рассмеялся он. — Тебе нужно научиться принимать удар лучше.
— А ты слушайся своего совета, — парировал он. — Ты только что бегал по комнате и визжал, как девчонка.
Маратака недовольно зарычал. Его лицо пылало гневом, он махнул рукой на Тревора, и его тело отлетело к стене. Со стоном Тревор упал на пол.
Эмоции Киллиана заполнили мой разум. Его гнев затмил чувства Тревора.
Грегори покачал хмуро головой.
— Зачем ты так с нашей семьей? — спросил он.
Маратака хмуро посмотрел на него.
— Ты знаешь, Грегори. Вы нарушили сделку, вам и платить, — он взглянул на меня. — А теперь я получу то, что хочу.
Я сжалась.
— Пап, — мой голос дрогнул, — о чем он говорит?
Он стиснул зубы, и я знала, что он мне не скажет. Маратака сверкнул острыми зубами.
— Он не расскажет, — прорычал он. — Он всю жизнь скрывал это от вас. Я тоже не мог рассказать из — за сделки. Но все изменилось. Все правила разбиты.
— Не надо, — прорычал Киллиан. — Им не надо знать. Убей нас, но не говори им.
Джек уставился на нашего отца.
— Пап, — выдавил он. — Ты же все мне рассказывал, — Джек взглянул на меня. Он думал, раз Грегори поведал ему секрет обо мне, то рассказывал и все остальное. Это не было правдой. Наши отцы многое скрывали от нас.
Маратака рассмеялся, и я сжалась.
— Он рассказал о Маяке или ее судьбе? Он не объяснил меня, да?
Дастин покачал головой.
— Да, — выдохнул он. — Я бы знал, я слышал твои мысли. Нет, это не сходится, — предательство отцов было написано на лицах Джека и Дастина.
Киллиан стиснул зубы.
— Мы постарались, чтобы вы не знали, — пробормотал он. — Наши мысли были скрытыми, когда мы знали или думали, что ты слушаешь.
Дастин покачал головой. Джек прищурился.
— Что вы от нас утаили? — спросил он.
Грегори взглянул на меня и ответил:
— Ты знаешь, что я не могу. Джек.
Маратака прорычал:
— А я могу, — он спрыгнул со сцены, ружье в воздухе все еще целилось в мою мать.
Обычно Дастин заслонил бы меня собой, но он стоял рядом с Джеком с пустым лицом, все еще думая о поступке отцов. Существо добралось до нас, схватило меня за левое запястье без надписи и потянуло на сцену.
Отец хмуро смотрел на Джека, а тот — на него. Они злились друг на друга. Ненависть Грегори была простой. Джек не слушался приказов защищать меня, и наш отец хотел, чтобы он слушался правил. Я оглянулась, Тревор пытался встать. Маратака проследил за моим взглядом и снова взмахнул рукой, я услышала громкий стон. Тревор обмяк на полу церкви.
— Хватит, — я пыталась вырываться. — Не вреди им. Если хочешь убить меня, убей, но семью не тронь.
Чешуя Маратаки блестела.
— Нет, — заявил он. — Я хочу и тебя, и остальных Винтеров и Челси. Я не хочу, чтобы они мстили за твою смерть всю мою жизнь.
Его длинные ногти коснулись порезов на моей щеке.
— Хватит, — прошептала она.
Он рассмеялся и убрал руку.
— Хочешь узнать правду? — спросило существо, — так ты ее впервые в жизни получишь. Не от тех, от кого ждала, но я все тебе расскажу.
Я медленно пятилась от него, расстояние между нами росло.
— Зачем? — спросила я. — Зачем тебе рассказывать мне правду?
Маратака сверкнул зубами.
— Потому что ты не должна знать правду, и это может мне помочь. И потому что твой отец и Киллиан не любят, когда власть у меня. Мне нравится смотреть, как они ерзают.
Я ощущала, как брат и Дастин приходят в себя. Они хотели ответов, но не ценой того, что мог получить Маратака. Если существо хотело рассказать правду, ничего хорошего из этого не будет.
— Аманда, — сказал Джек. — Вряд ли тебе стоит говорить с ним и верить его словам.
Существо оскалилось на Джека.
— А тебе не стоит вмешиваться, — он повернул руку. Джек взлетел в воздух, перевернулся и упал на пол со стуком. Он пытался встать, но Маратака вытянул руку, и Джек отъехал к входу в церковь. — А теперь, — продолжил он, повернувшись ко мне, — откроем правду.
— Нет, — заорал Дастин, вытаскивая нож из кармана. Он хотел бросить его в Маратаку, но власть была у существа с телекинезом. Нож вылетел из руки Дастина и повернулся к его сердцу. Он замер в воздухе, угрожая пронзить тело Дастина.