Я зажмурилась и открыла глаза, посмотрев на существо, причинившее мне столько страданий, с ненавистью. Его темно — красная чешуя сверкала в свете свечей, жар поднимался к нашим лицам. Краем глаза я заметила, как отец тяжело дышит, выжидая момент.
— Если убьешь меня, — процедила я, — то все будет окончено.
Глаза Маратаки сияли красным.
— Буду рад лишить тебя жизни.
Волна страха ударила по мне, но я скрыла ее ненавистью. Время замедлилось, жизнь пронеслась передо мной. Я закрыла глаза, чтобы не мучить себя увиденным. Три разных голоса звучали у меня в ушах. Вопли мамы разносились по моему телу. Резкие слова брата шумели кровью в ушах. От последнего голоса я была готова растаять в агонии. Крики Дастина могли повалить меня на пол.
Я ощутила тело, время ускорилось. Я открыла глаза, Маратака с яростью смотрел на моего отца. Грегори улыбался, он ударил существо копьем. Наконечник пронзил его живот, как масло. Его гнев усилился, он понял, что у нас есть способ борьбы с ним.
Копье торчало в его животе, металл засиял, как моя метка. Слова теперь были ясны — они были теми же, что и на наших телах, метками на оружии против Маратаки.
Оглушительный вопль сорвался с губ существа. Он повернулся к Грегори, Ребекке и Киллиану, стоящих у стульев. Маратака решил отомстить Челси напоследок. Он поднял руку в воздух над головами.
— Нет, — выдохнула я. Я побежала к отцу, но Дастин схватил меня за талию.
— Стой, Аманда, — приказал он, я отбивалась. Дастин остановил меня, чтобы спасти. Я не успела бы помочь, и я погибла бы в пыли их костей.
Маратака уже не смотрел на них. Он повернулся ко мне, смотрел на мою реакцию на гибель наших родителей.
Я знала, что крыша уже была на грани падения, но существо лишь помогло ей. Первый кусок упал, за ним второй, почти попадая по моим родителям. Я знала, все кончено. Они тоже это знали.
Как и Маратака, они смотрели на меня. Отец впервые не был разочарован. Может, он знал, что я этого хотела. Может, он любил меня в глубине сердца. Слеза катилась по щеке матери, как и у меня. Крыша обвалилась над головами родителей. Мои глаза расширились, наши семьи пропали под обломками. Я быстро дышала, их эмоции рассеивались в моей голове.
Я зажала рот рукой, всхлипывая. Дастин прижал меня к груди.
— Тише, Аманда, — тихо выдохнул он. — Держись моих эмоций.
Джек и Тревор были на сцене. Я ощутила теплые эмоции Дастина, но тут Джек яростно посмотрел на Маратаку.
Джек не нужно было трогать его. Существо погибало, угасали его силы. Он вытащил копье из живота, в теле осталась дыра. Маратака стал менять облики, но рана в животе оставалась. Его попытки не возвращали ему полный облик. Маратака стал черной вороной. Он медленно взлетел. Тревор поднял пистолет, опираясь на плечо Джека. Я заметила, что он берег левое запястье. Он надавил на курок и выстрелил три раза, но промазал. Тревор был недоволен, его слабость повлияла на его меткость. Существо потеряло высоту лишь на миг, а потом взлетело и пропало за разбитым витражом.
Джек смотрел на груду кирпичей и черепицы на трех телах. Их не было видно за обломками. Я искала эмоции. Мне нужно было знать, что хоть кто — то жив.
Я отошла от Дастина, Джек стал убирать обломки с родителей. Я не ощущала их, и часть меня знала, что они умерли. Тревор упал на пол без поддержки. Пистолет лежал перед его коленями, он тяжело дышал.
— Джек, — Дастин пытался отвлечь его. Он сжимал мою руку, я тихо плакала. — Джек!
Брат замер и посмотрел на Дастина.
— Что?! — яростно завопил Джек. — Наши родители там, я их не оставлю.
— Джек, — выдохнул Дастин. — Аманда их не ощущает.
Брат взглянул на меня и покачал головой в отрицании.
— Нет, — буркнул он. — Нет, я не верю.
Эмоции Джека обжигали мой живот, он убирал кирпичи из груды. Он думал, что провалил миссию, бой, войну, наследие, он подвел родителей. Еще кусок, и стало видно два лица. Я упала на колени с Дастином рядом с собой. Он задержал дыхание, а я разрыдалась. Лица были пустыми. Я такое еще не ощущала. Это был след пустой души, отпечаток той, что была в человеке до смерти.
Джек прижал руку к лицу, потрясенно качая головой. Его глаза заполнились слезами, мы смотрели на бледные лица Грегори и Ребекки. Тревор отключился на полу. Его голова стукнулась о сцену, Дастин обвил меня рукой. Я прижалась к нему, мое тело содрогалось от рыданий. Он пригладил мои волосы рукой и убрал прядь за ухо. Он поцеловал меня в лоб, посылая волну тепла по телу.
Ноги больше не держали Джека, он сидел на полу, уткнувшись лицом в ладони. В тот миг произошло то, что я не могла объяснить. Я ощутила укол усталости. Я повернулась к Тревору, но он не мог такое ощущать. Он был без сознания. Я могла ошибиться, и это мог быть Джек или Дастин.
— Это был не я, — сказал Дастин в смятении.
Джек убрал руки от лица, слез за ними не было видно.
— Что такое? — спросил он у нас.
Ощущение во мне усилилось, посылая боль в череп.
— Киллиан, — выдавила я.
Дастин и Джек удивленно переглянулись, Дастин посмотрел вдаль. Он снова взглянул на Джека, и его глаза расширились от потрясения.
— Он жив, — заявил Дастин, встав. — Я слышал его в голове.
Джек напряженно кивнул и вернулся к куче обломков. Дастин опустился ко мне, пока я пыталась совладать со способность. Он сжал мою руку, его тепло проникло в мой хрупкий разум.
— Ты будешь в порядке, пока я…
Я кивнула, не дав ему закончить.
— Иди, — тихо сказала я. — Ты нужен Киллиану.
Дастин не терял ни минуты. Он прошел к Джеку и стал искать отца среди обломков.
Все этой ночью пошло не так. Мы должны были биться, как непобедимые воины, но сегодня мы не были такими. По моей вине мы оказались в этом кошмаре. Мое рождение привело к разрушительным последствиям. Родителям пришлось заключить сделку, что погубила их, но не из — за их ошибки, а потому что я нарушила договор, что разрушило жизни всех вокруг меня. Если бы я держалась в стороне, я могла бы спасти родителей и многих других.
Но я сидела тут, в церкви, где похоронили Абигейл Винтер. Мои родители теперь присоединятся к ней в мягкой земле под нашими ногами, будут смотреть, как наследие рушится на куски. Брат изменится от этого. Я ощущала это костями. Он уже не ощущал жалость. Его глаза были полны боли и ненависти, которой он не управлял. Без отца Джек будет на грани взрыва. Вскоре он уничтожит себя.
Слезы катились по моей коже. Я повернулась к Тревору. Пистолет лежал перед его телом. Его избили сегодня хуже, чем за все время, но он не будет страдать из — за этого. Тревор был не таким. Он знал, что поражения делают лучше. Такой была его логика. Я ее не понимала. Успех после поражения давался тяжелой ценой. Но Тревор все равно шел дальше. А меня поддержит Дастин. У Джека будет только он, оттого он и страдал.
— Пап, — громко сказал Дастин, проверяя в сознании ли отец. Киллиан выбрался из обломков, едва стоял. Джек поддержал его рукой.
Он громко откашлялся и ответил сыну:
— Где Ребекка и Грегори?
Джек стиснул зубы, не глядя на их тела.
— Мертвы, — холодно сказал он.
Киллиан нахмурился и посмотрел на моих родителей. Его взгляд смягчился в прощании. Он кивнул и повернулся к младшему сыну на полу.
— Дастин, — хрипло сказал Киллиан, — бери Тревора, и мы пойдем в машину.
Я не знала, как теперь будет. Мы забудем о людях, что вырастили нас, и Киллиан будет на их месте.
Дастин посмотрел на меня с тревогой, закинул брата на плечо. Я глубоко вдохнула, собирая силы, чтобы держаться после всего, что случилось в церкви. Я больше всего хотела еще минуту. Еще минуту, чтобы извиниться перед Ребеккой и Грегори, сказать, что я любила их, что я была тут из — за них, и я была в долгу перед ними.