— Если думаешь, что это так просто, сам с ним борись, — рявкнула я. — Не я каталась по полу, думая, что горю.
— Эй, — возмутился Тревор, — так любой мог ошибиться.
— Не важно, — буркнула я и поднялась выше на кровати. Челюсть все еще болела от удара Маратаки, но я терпела боль вместе с болью в боках. Он точно оставил синяки от своей хватки на моей талии.
Дастин посмотрел на мой бок, а потом в глаза.
— Что ты знаешь? — спросил он, не интересуясь моей болью.
Я пожала плечами.
— Я не уверена.
Джек раскрыл рот.
— Не уверена? Расскажи хоть, что видела, — попросил он.
— Ладно, — вздохнула я. — Мы были в какой — то церкви.
Дастин покачал головой.
— Нет, — возразил он. — Так не может быть. Сверхъестественные существа уязвимы в церкви. Это как убежище от зла.
— О, да, — Тревор просиял. — Как в фильмах с экзорцистами и горгульями. Ненавижу жуткие фильмы. Они пугают, но какой фильм самый страшный? «Очень страшное кино». Странно. Но фильм крутой. Он смешной и жуткий одновременно.
Джек хмуро посмотрел на него.
— Что? — Тревор не замечал, что болтает.
Джек сосредоточился на мне.
— Уверена, что это была церковь?
Я уперла руку в бок.
— Да.
Дастин потер задумчиво лицо. Его глаза расширились, я поняла, что у него есть ответ.
— А если Маратаку не останавливает церковь?
— О чем ты? — спросил Тревор. — Я не понимаю.
— Маратака сильнее, чем когда — либо, — продолжил Дастин. — А если из — за большой силы эффекты церкви на него не действуют?
Джек согласно кивнул.
— Он, наверное, выбрал то место, потому что там мы точно искать не станем. И он, наверное, хотел убить Аманду в ее снах, не дав найти их.
Это было логично, но мы все еще ничего не могли. Я не знала, где была эта церковь, а время уходило по минутам.
— Должна быть что — то еще, — выдохнул Дастин. — Отцы не сказали ничего, что могло помочь нам?
Я обдумала бой с Маратакой. Я вспомнила слова Киллиана и пальцы отца, показывающие четыре.
— Четыре? — сказал Дастин вслух.
— Да, — ответила я. — Это что — то означает для вас?
Они покачали головами. Отлично, еще один тупик. Мы пропали.
— Что сказал Киллиан? — спросил Дастин.
Я пыталась вспомнить зашифрованное послание. Только Киллиан сказал бы что — то такое странное и только тот, кто знал его, смог бы расшифровать слова. Слова были на кончике языка, но почему — то не выходили.
— Аманда, — тихо сказал Джек. — Сосредоточься, и это придет к тебе.
Я сосредоточилась на Киллиане до вспышки ярости Маратаки. Он говорил так быстро, что его слова как сливались в неразборчивую кашу. А потом я вспомнила его чувства в тот миг. Это сразу напомнило мне о послании. Киллиан так спешил, что это ударило по моему разуму.
— Думаю, он имел в виду что — то за строчками, — начала робко я. — Однажды утром наступила зима, — я замолчала, обдумывая послание. — И дети играли, пока церковь стояла, — я задумалась над другой частью послания.
— Это все? — спросил Джек.
— Нет, — буркнула я. — Еще две строки. Вроде: «Не забудь место, что хранило последний вдох. Тогда не пожалеешь ты точно».
Эмоции Дастина окутали мое тело потрясением и восхищением. Тревор не был близко к эмоциям брата. Он лишь растерялся, а Дастин явно что — то узнал. Джек был только потрясен посланием Киллиана.
Дастин покачал головой.
— Поверить не могу, что это та церковь.
Глава 15
Мы читали одни и те же подсказки? Мне казалось, что я услышала французский или немецкий. Я их вообще не понимала.
Дастин смотрел на Тревора.
— Помнишь?
— Нет, — буркнул Тревор. — Я не знаю, о чем ты.
Глаза Джека расширились, шок его усилился.
— Дастин, — охнул Джек. — Это…?
Дастин кивнул.
— Да, — пробормотал он. — Наверное, та церковь. Родители не давали бы такие подсказки просто так.
О чем они говорили? Мне послание Киллиана казалось бредом без связи.
— Эм, — тихо сказала я. — Мне скажут, что происходит? — я убрала ткань со щеки и увидела кровь. Порезы не были сильно глубокими. Я представила, что они пропадут или через неделю, или когда мы убьем Маратаку. Они пропадут, если были связаны с темным существом. Порой раны были связаны со сверхъестественным существом, что ты убивал, а порой — нет, и порезы с синяками оставались. Но порезы на лице заживут, так что я не переживала.
— Да, — добавил Тревор. — Я тоже хочу знать, что происходит. Церковь касается нас всех, и мы хотим знать подробности.