- Попалас-с-сь.
Твою ж... Нотт!
- Ты хоть понимаешь, что ты делаешь? - Голос слегка сорвался.
- Учу зарвавшуюся грязнокровку уважению. - Нотт резко двинул бедрами, от усилившейся боли застонала.
- Нравится?- Парень явно забавлялся.
- Нотт, отпусти. Ты понимаешь, что ты так школу не закончишь... Нападение на преподавателя, зачем тебе это? - Ну, думай, думай, Нотт.
- Да кому ты скажешь, дурочка... - Нотт хрипло шептал мне на ухо, едва касаясь его губами. - Молодой, симпатичный преподаватель, соскучившийся по мужскому вниманию. Твое слово против моего, поверь, я найду доказательства своей правоты или придумаю. И ты станешь еще одним дополнением в мою копилку хороших девочек, милый такой бонус.
Нотт медленно коснулся моих губ своими, дыша часто и жарко, не смотря на патовость ситуации, я понимала, что мне это нравится. Нет, я не извращенка, проклятое воздержание!
В голове судорожно метались мысли, нечто среднее между: дать — не дать и как бы достать палочку.
Как говорится лучшая защита — это нападение. Расслабилась, позволив поцелую углубиться, Нотт пробовал мои губы, как гурман новый сорт мороженого, медленно, умело, заставляя открыться, отвечать, требовать большего. Момент, когда руки стали свободными я не сразу ощутила, гораздо больше меня волновали чужие губы, чужой язык, чужое сильное тело. Наваждение пропало, в то время как мои ладони легли Нотту на плечи и начали медленно продвигаться к его затылку. Лаская, опустила правую руку к мантии, вытянула палочку и направила ее горе-любовнику в живот.
- Упс... Нотт, теряешь хватку.
Мы все еще прерывисто дышали, в воздухе разливалось сожаление цвета гнилой вишни. Нотт раздраженно на меня смотрел и молчал, так же молча развернулся и скрылся в темноте.
Сползая вдоль дерева на сырую землю я все еще чувствовала во рту горьковато-вишневый привкус синильной кислоты. Сколько же противоречий в нас заложено. Понимала, что выбрала лучший на данный момент вариант. Заявив о своем праве на выбор, я до зубовного скрежета хотела продолжения. Губы горели, колени отказывались держать, руки дрожали, а звезды на небе были прекрасными, холодными и далекими.
Чтоб тебя, Снейп… Чтоб тебя...
Домой я вернулась глубокой ночью, продрогшая снаружи и вымерзшая изнутри, вяло отметила, что монахи, после пятой бочки с водой, стали оставлять дежурного на картине. Очередной на меня пялился трезво и грустно, но в глубине зрачков плескалось желание компании и удовлетворение от мысли, что скоро можно будет сбежать. Я пришла, сидеть на картине дальше смысла не было.
Размышляя над случившимся, уже засыпая, отметила, что Нотт опять ведет себя странно. И надо в отношении этого странного поведения предпринимать какие-то меры. А еще лучше посоветоваться с ребятами.
В ближайшие выходные был назначен поход в Хогсмид, в преддверии приближающегося Хеллоуина младшие и средние курсы будут запасаться сувенирами и розыгрышами в еще больших количествах, чем обычно. Старшие курсы разделятся на два лагеря: те, что выбирает платья и те, кто пытается, и часто весьма успешно, раздобыть алкоголь.
Даже находясь в школе в качестве преподавателя, я по привычке задумалась над образом. Это должно быть что-то в тему праздника, но ничего громоздкого и шокирующего. Придется побегать по магазинам в поисках, благо, накопления, сделанные во время работы на министерство и хорошо оплачиваемая работа преподавателя позволяли не задумываться над стоимостью покупаемых вещей, отдавая предпочтение качеству тканей, пошиву и собственному вкусу. На самом деле на праздничный ужин принято приходить в мантии, но вот последующая вечеринка, на которой мне предстояло быть в качестве одного из дежурных учителей, предполагала совершенно другой дресскод.
Погода была на удивление мирной, не смотря на вторую половину осени. В этих местах уже с сентября устанавливаются холодные, ветреные погоды, сопровождающиеся частыми дождями и туманами. Сегодня же было промозгло, сыро, временами срывалась морось, но ветра не было, так что можно было получить удовольствие и от прогулки пешком, чем я не преминула воспользоваться. Аппарировать конечно удобно, но иногда хочется вот так, ножками, кутаясь в спокойное одиночество и созерцая монументальные красоты сурового северного края.