— Я не дам тебе исчезнуть морской пеной в прибое.
«Хочется верить… Но, если не выйдет, я уйду сама».
Я откинулась ему на грудь, устраиваясь поудобнее. Мерное биение сердца успокаивало. Как хорошо было бы просто вот так сидеть, наслаждаясь теплом друг друга и теплом сердца резиденции. Если бы не одно «но».
— Не вышло, — я постаралась сказать это как можно более безразличным тоном, чтобы не выдать собственное разочарование. Даже сквозь толщу воды было видно, что раны никуда не делись.
— Значит, поедем в Индию, посмотрим, откуда мне такое счастье под ноги свалилось, — с теплотой в голосе отозвался ирбис, прижимая к себе покрепче и упираясь подбородком мне в макушку. — Что бы ты себе не накрутила в мыслях — забудь. Мне будет лучше только с тобой.
Когда всё изменилось? Тогда ли, когда первые два дня он ночевал со мной в палате, не смотря на протесты врачей? Или когда спорил с отцом, что нет смысла держать меня в больнице, нужно пробовать другие варианты? Или когда носил везде на руках, пытаясь уберечь травмированные ноги? Я не знала, но в такие моменты, как сейчас, казалось, что так было всегда.
— Откуда здесь младенец? — полюбопытствовала у оборотня, уходя от болезненной темы.
— О, с этой барышней тебе ещё предстоит познакомиться! Это у нас Эрэл Хахаевна оповещает всех, что она голодна!
— Эрэл Хахаевна?
— Малышке две недели от роду, она родилась в аккурат после обретения нами собственного обелиска. Катя хотела назвать дочь Надеждой, но согласилась на якутский вариант Эрэл.
— Красивое имя, благозвучное и отлично сочетается с фамилией, — я искренне восхищалась выбором родителей.
— В отличие от моего, хочешь сказать?
— Ну, твоё… оно такое… аутентичное, — я попыталась со смешком выкрутиться из ситуации.
— Засчитано! Выкрутилась! — когда Баар чмокнул меня в макушку, плечи его тряслись от едва сдерживаемого смеха.
— У вас столько дел, а ты со мной носишься. Нерационально, — я с сожалением вынуждена была признать, что гиперответственность во мне боролась с романтической привязанностью.
— Я уже один раз поставил дела рода на первое место и в следующий раз увидел тебя только через два месяца. Спасибо, я сделал выводы, — ирбис положил голову мне на плечо. — Чтобы быть главным, необязательно всё делать самому. Нужно уметь делегировать ответственность и полномочия. Этим я сейчас бессовестно и пользуюсь. Вот смотри. Здесь сейчас ведутся работы силами двух кланов. Восстанавливаются ранее заброшенные пещеры в толще скалы, осваиваются подземные уровни, укрепляются переходы и расчищаются древние завалы. Заправляют здесь всем Хахай с Катей и мой друг детства из Беаров Эйэ.
— А Бэдэр чем занимается?
— Сестра получила в свою вотчину Департамент внешних связей, который давно мечтала возглавить. Эта хитрая кошка умудрилась за две недели заключить соглашение о патронате над Сайлюгемским национальным парком, охраняющим ирбисов в дикой природе. На его территории обелиск пробудился. Сайлюгемским национальным парком, охраняющим ирбисов в дикой природе. На его территории обелиск пробудился.
— Так вроде бы патронат предполагает заботу о каком-то единичном животном или растении, — с сомнением в голосе отреагировала.
— Абсолютно верно, у меня таких единичных по всей республике несколько десятков реликтовых деревьев, один утёс и семья полярных медведей. Но Бэдэр у нас не мелочится, она сразу национальный парк отхватила, — Баар уже откровенно веселился, рассказывая об успехах сестры на новом поприще. — Чтобы ты понимала всю глобальность задумки, эта инициативная киса заставила дядю Бэрила выбить у Министерства обороны разрешение на строительство частного военного центра для тренировок подразделений особого назначения в горах Кош-Агачского района. Формулировка там насквозь размытая, инициатива частная от лица ведомственных ветеранов, финансирование из нашего кармана полностью. По её задумке центр со временем станет базой для освоения региона ирбисами.
Я по-хулигански присвистнула, оценив перспективы. Чтобы постепенное переселение снежных барсов к тотему рода не выглядело как библейский исход евреев из Египта, Бэдэр как опытный военачальник готовила плацдарм для экспансии на Алтай. Причем умудряясь работать сразу в нескольких направлениях.
— А Баламат? — рискнула я задать вопрос о своей подруге по несчастью.
Спросила я не просто так из праздного интереса. Мне действительно была небезразлична её судьба. После освобождения из плена мы виделись всего один раз, и наш разговор напоминал взаимную препарацию души скальпелем без анестезии.