«Вот с этого места хотелось бы поподробней. Это мне сейчас намекнули на законы и порядки оборотней?»
А Фактел-Елена продолжила:
— Ну и последнее. Хочу, чтоб вы знали, если что-то пойдёт не так, не бойтесь обращаться ко мне. Я была на вашем месте, поэтому посоветую только одно: если чувств нет, не сто́ит соглашаться, чтобы вам не предложили. Отменить сделку уже не удастся. — Елена замолчала, словно не решаясь высказать мысль до конца, но всё же добавила, — у вас очень удачно пропал голос. Когда он восстановится, постарайтесь держать это втайне.
Последние фразы заставили крепко задуматься. Меня явно предостерегали от необдуманных поступков, вот только от каких? Я рассматривала эту хрупкую, но такую сильную духом женщину, которая прекрасно держалась, несмотря на то, что совсем недавно пропала её дочь.
— Отдыхайте, Евгения. Сегодня врачи ещё рекомендуют вам не покидать госпиталь, но уже завтра можно будет переехать в апартаменты для гостей. А пока я распоряжусь, чтобы вам принесли лёгкий ужин.
Елена тепло улыбнулась мне на прощание и покинула палату. Но обдумать этот странный диалог мне не дали. Не успела я откинуться на подушки, как в помещение тенью проскользнула высокая, статная девушка в медицинском халате поверх чёрного брючного костюма.
Её светло-русые волосы были небрежно собраны в толстую косу, а взгляд холодных серых глаз придирчиво оценивал мою внешность. Увиденное незнакомку не обрадовало.
Девушка бесцеремонно заперла за собой дверь на магнитную ключ-карту и вольготно уселась в то же кресло, которое ранее занимала Елена.
— Так вот ты какая… — мне достался полный задумчивости взгляд, — жертва традиций.
Я только вопросительно вздёрнула бровь, никак не комментируя услышанного, а незнакомка продолжала вещать.
— Повелась на сказки о красивой жизни? Тебя в детстве не учили, что всё самое страшное начинается после фразы: «Жили они долго и сча́стливо»? Признавайся, что тебя подкупило: деньги или внешность? Я ни за что в жизни не поверю во внезапно вспыхнувшую любовь между наследником многомиллионного состояния и репортёршей из глубинки.
Девушка сидела, закинув ногу на ногу, демонстрируя идеальное, натренированное тело и снисходительно взирая на меня.
«О! Да у нас здесь сцена ревности никак нарисовалась⁈ Интересно, это вообще кто: любовница, подруга детства, невеста? Откуда такие собственнические замашки?»
А вы собственно кто? — показала ей надпись на листе бумаги, чем вызвала неожиданную реакцию.
Незнакомка буквально взорвалась возмущением.
— Да они там все с ума посходили? Притащили сюда немую? Инвалида⁈ Это слишком даже для кинээса Киитэрэя. А куда Баар смотрел, выбирая себе жертву? — она вскочила с кресла и стала расхаживать из угла в угол, словно тигрица в клетке. Мне оставалось только наблюдать за представлением.
— Я всё понимаю, традиция, благословение рода и всё такое, но это уже слишком! — пять шагов в одну сторону. — Это же издевательство! У тебя же фактически не будет права голоса! — пять шагов в другую сторону. — Значит, так! Есть кому тебя защитить? Родственники по мужской линии, которые будут безоговорочно отстаивать твои интересы? — незнакомка пытливо уставилась на меня в ожидании ответа.
Я кивнула. Сумасшедшим ревнивым женщинам лучше не перечить.
Папа, но мне с ним никак не связаться. но мне с ним никак не связаться, но мне с ним никак не связаться.
Девушка кивнула каким-то своим мыслям.
— Это мы попробуем исправить. Да, если тебя «случайно» поведут к духу рода, отказывайся под любым предлогом, хоть в обморок падай, пока отца не будет рядом.
Как оно выглядит?
— Как здоровенный отполированный чёрный обелиск посреди заснеженного леса. Поверь мне, ты его ни с чем не спутаешь. От него за версту веет такой жутью, что вполне возможно обморок имитировать не придётся, — пояснила девушка, чуть поёжившись от воспоминаний.
Немного успокоившись, она снова уселась в кресло и уже более спокойно на меня посмотрела.
— Я Баламат, подруга детства Баара. Прости, что так набросились на тебя. Просто этот засранец клялся и божился, что на нём эта самоубийственная традиция прервётся. И вот я узнаю́, что он привёз с собой невесту.
Если моей девственной кровью хотят окропить алтарь во славу ваших духов, то, боюсь, их посетит птица обломинго.
Баламат звонко и задорно рассмеялась, прочитав моё замечание.
— Нет, хвала духам отцов-прародителей, девственницы здесь не в почёте. Убивать тебя никто не будет, сама справишься.