В императорском хранилище оказалось штук тридцать ячеек, и на каждой дверце переливались ключи-узоры из разных стихий, сменяя друг друга с небольшой частотой. Ева, используя силу собственного источника, сформировала огненные узоры-пароли и послала в гексаграмму три магических импульса. Сейчас артефакт в полу соберёт пазл и сверит его с тем, что заложен в его памяти, если всё верно, то моя законная любовница пошлёт ещё один импульс, чтобы открыть в стене нужную ячейку. Но если наша с Олей красавица что-нибудь напутала, то её ждут, мягко говоря, очень неприятные ощущения и, возможно, даже, что и с фатальным концом. И кстати, судя по чёрному пятну на полу, кто-то здесь уже ошибался, причём этот кто-то был не в единственном числе. Только сейчас я обратил внимание на неприятный запах, слегка раздражающий обоняние, а значит, кто-то сгорел здесь заживо совсем недавно. И что-то мне подсказывает, что попытка неудачного взлома произошла во время переворота. Интересно, насколько большую кучку пепла соскребли девушки, проводящие здесь уборку? Негромкий щелчок открывающегося шкафчика известил меня, что Ева не ошиблась в паролях. Пока она что-то искала в глубине ячейки, проснулась тёмная сторона моей души и, пнув скучающую натуру, решила слегка подтрунить над Великой Государыней:
— Предлагаю на день рождения её императорского величества подарить ей роскошную люстру, — мой шёпот, обращённый к Ольге, был «неожиданно» громким и хорошо разнёсся по всему помещению.
Но моя супруга юмора не разделила, и слегка хмыкнув, ответила:
— Если ты намекаешь на это хранилище, то смысла нет. Это же не зал для торжественных приёмов, и я очень сомневаюсь, что здесь часто бывают высокородные гости.
— Да, если не считать очень редко бывающего персонала, то вы первые такого уровня за последние сто лет, как минимум, — подтвердила Ева, возвращаясь к нам с чем-то в руках.
— Всё ясно, моя сатира потонула в море женского прагматизма, — ответил я.
— Не прагматизма, а реализма, — поправила меня императрица.
— И не женского, а жёсткого, — добавила уже Ольга.
— Всё-всё, сдаюсь, — замахал я руками, — Давайте уже перейдём к тайнам вселенной, чую я, что это гораздо проще, чем спорить с вами двумя.
— Ну, насчёт простоты я не уверена, — хмыкнула Ева, протягивая мне небольшую деревянную коробочку, размером с пару пачек сигарет. — Открывай.
Мини-шкатулка открылась легко, а на дне оказался свёрнутый листок, раскрыв который, я с нарастающим недоумением разглядел небольшое стихотворение. Судя по желтоватому цвету бумаги и рукописным буквам, похоже, выведенным ещё пером, этому письму уже очень много лет. Повертев несколько секунд этот странный кусочек прошлого, передал своей жене со словами:
— Увы, но поэзия не мой конёк, пускай Ольга угадывает поэта.
В отличие от меня, Ольга, нахмурившись и явно с трудом разбирая слова, прочла старинные буквы вслух:
— Я не узнаю эти строчки, но загадка разве в этом? — спросила моя жена.
— Это стихотворение пришло из Белграда после смерти Радмилы Войнович, — ответила Ева. — Это первая югославская королева, если вы вдруг забыли или не знали.
— Ну, мне-то могла и не напоминать, — фыркнула Ольга.
— А я вот не знал, что она ещё и стихи писала, — выделился я.
— А что ты вообще о ней знаешь?
— Много чего, но думаю, ты и так в курсе, что её роль для Югославии не меньше, чем Софии для России. Великая личность, биографию которой я читал с большим интересом, но ты нам лучше скажи, зачем показала это? — поторопил я молодую императрицу, любящую в последнее время общаться со мной на разные темы и стабильно удивляющуюся моим познаниям в различных областях. Наличие у меня одарённости и способностей артефактора уже не вызывали такого шока как в начале наших отношений, хотя, если бы она узнала, что я из другого мира, то шквал вопросов стал бы гораздо больше.
— Когда ты сказал, что будет забавно, если между кражей в Белграде и нынешней попыткой ограбления Кремля может быть связь, меня резко осенило, и я вспомнила один эпизод. В вечер переворота кто-то пытался взломать хранилище, используя амулет бабушки. Сам амулет после этого не нашли, а я пользуюсь маминым, — Ева тронула рукой висящий на шее небольшой кулон.