— Нам, людям, в этом кое-кто сильно помог, разве нет? — ни в какие ворота! Чувство самосохранения у меня, видимо, осталось на Фаристоле.
— Все так. Не в моих правилах жалеть о собственных поступках и решениях, но коль сегодня у нас утро откровений, то признаюсь. Столь тщательно проделанная работа впервые сыграла не в мою пользу. Отрезала все пути назад. Заставила ждать столетия.
Владыка встал в полоборота и принялся рассматривать огромные полотна, которые поразили меня еще на балу. Прикусив язык и придушив собственное любопытство, я заставила себя присоединиться к культурному обогащению. Мужчина в любом случае расскажет лишь то, что сочтет необходимым. А значит, нет никакого смысла мешать его ностальгии и демонстрировать нетерпение, что совсем не красит герцогиню первого рода аристократов.
— Демоны и люди всегда уживались в одном мире, — низкий голос зазвучал как раз когда я рассматривала картину изображающую страстный поцелуй нага с человеческой девушкой. Откровенный, горячий, от которого по коже бежали мурашки. Не то произведение, что я бы вывесила на всеобщее обозрение, но куда мне до раскрепощенных нравов жителей бездны? — Жили, конечно, раздельно, однако были вполне довольны соседством. Мы слегка снисходительно относились к вам, не спорю. Не пытались запоминать имена, не сильно отличали деда от внука, все же срок жизни, отпущенный нам Богами, выстроил между демонами и людьми непреодолимую стену. Но, как оказалось, есть что-то, над чем не властно даже время.
— Любовь?
— Она. Как оазис посреди пустыни. Возникла также внезапно, и также не поддавалась ни одному логическому объяснению. Высший, что первым полюбил человеческую женщину впервые узнал, как скоротечно время. И первым понял, как его обуздать. Он заключил со своей избранницей кровный договор. Разделил с ней бессмертие и жизнь. Обрел истинное счастье. Начал новую веху в истории нашего мира. — радости в голосе демона не было совсем, словно сейчас он рассказывал мне о самой большой ошибке прошлого.
— Считаете зря?
— Нет, напротив. Это должно было произойти хотя бы ради тех, кто обрел свою половину через ритуал. Но, к сожалению, их было меньшинство. — от печали в мужском голосе по спине пробежал холодок. — Большинство же узнав о такой возможности поступили безрассудно. Демоны, что совсем сходили с ума от скуки, стали пытаться увидеть в человечках свою пару. Ушлые девицы ухватились за возможность жить вечно. В итоге, все они нашли лишь горе и безумие, связав собственные жизни не с теми навечно.
— Это ужасно! Но ведь всегда есть выход… пусть и радикальный, хотя все лучше, чем такое мучение.
— Ты смелая, решительная девушка. Но не суди всех по себе. Думаешь покончить с собой или с частичкой своей души так просто? Даже если ты ее ненавидишь? — ком встал в горле, стоило только представить, что тебе нужно убить себя, или того, кого ты выбрал в избранники. Хоть и ошибочно… — Это загадка мироздания, Габриэла, но чем дольше ты живешь, чем больше разочаровываешься, чем больше кажется, что в жизни ни осталось ничего нового. Тем больше ты цепляешься за собственное существование. Просто поверь. Тысячелетний демон не хочет умирать ровно также, как и столетний старик.
— Безумие…
— Именно, поэтому я, встав во главе демонов, решил его прекратить. — Владыка прикрыл глаза, и сейчас, я кажется действительно узнаю страшную тайну… жаль, только не спросили, нужно ли мне это. — Я воздвиг завесу, разделив мир на планы. Я собственными руками уничтожил практически любую возможность к воссоединению. Я лишил демонов способности надолго оставаться на Фаристоле, чтобы они не успели проникнуться глупыми чувствами. Я запугал свой народ. Я стер любое упоминание о силе рода Норгорас. Я запутал следы так, чтобы никто не смог снова перемещаться по миру.
Владыка открыл глаза и повернулся на меня. Живое серебро плескалось и проникало прямо в мою душу. Не давало возможности отвести взгляд. Заставило задержать дыхание в этот момент наивысшего откровения.
— Я ошибся.
— В чем же?
— Демоны не могут жить без людей. Магия, что питает нас, дарует силу, сама бездна можно сказать. Ее источник в вас. В людях. В ваших эмоциях, страстях, жизни. Постепенно, отделив свой народ, я заметил как стали слабеть наши дети. От поколения к поколению. Без человеческой подпитки, без вас рядом, мы стали лишаться могущества. И это лишь начало. Сначала мы лишимся дара, потом лишимся и жизни. Конечно, это займет еще ни одно тысячелетие, вот только легче не становится. Когда я понял, насколько неверный шаг совершил, надеяться можно было разве что на чудо.