Этого минутного замешательства хватило второму шпиону, чтобы спрыгнуть вниз и встать между сбитым с ног товарищем и красноволосым ранкеном. Феникс поднял на него свои огромные черные глаза, глядя исподлобья на закутанного в темно-синие одежды островитянина и на выхваченный кинжал, что нервно вздрагивал у того в руке.
— Йома! — в ужасе прохрипел шпион.
Феникс цокнул языком и издал едкий смешок. Но едва он успел ступить вперед, как островитянин выхватил что-то из-за пояса и бросил себе под ноги. Ранкен интуитивно отпрыгнул, прикрывая глаза и хватаясь за рукоять меча.
Когда дым рассеялся, площадь была пуста. На том месте, где стоял первый островитянин, Карнаж нашел маленький мешочек из грубой бумаги. Повертев его перед глазами, «ловец удачи» спрятал находку за пазуху и метнулся в переулок. В скором времени он вынырнул из густо налепленных домов на причал и побежал в сторону башни имперской постройки, которая уже виднелась впереди, возвышаясь над пагодами богатых кварталов Трёделя.
Эрнотон и дочь сильванийского купца остались в саду до глубокой ночи. Они сидели рядом на деревянной скамье и любовались блестящим диском луны, что светила сегодня необычайно ярко. Матиас был слишком поспешен в своих выводах о дочери эльфа, что предоставил им с учеником кров. Возможно, долгая жизнь вдали от родины способствовала тому, что юная особа, не успев приобщиться к придворной ветрености, переняла больше от островитянок, нежели от сильваниек. Разумеется Эрнотону пришлось изрядно постараться, чтобы заполучить ее расположение, но в итоге все его усилия были вознаграждены этой, поистине волшебной, ночью. Они встретились в саду случайно, потом долго любовались закатом, болтая обо всем на свете, и вот теперь ученик Матиаса ощущал, что близится та пауза, которая подведет итог его стараниям по преодолению собственного косноязычия и стеснения. И будет поцелуй! Тот самый, что для бывалого ловеласа уже слишком мало, а для застенчивого мальчишки еще слишком много. Но для Эрнотона, феларца, воспитанного в не столь строгой, как до войны, морали, в его неполные шестнадцать — в самый раз, чтобы зажечь первый огонь нечто большего, нежели просто симпатии.
Пауза в разговоре затянулась. Эрнотон посмотрел на окна, в которых еще горел свет, и в очередной раз удивился, почему наставник и его друг эльф не ложились спать. Неужели они могли подумать, что он воспользуется расположением дочери хозяина больше, чем следовало!? Хотя, если сильванийцы невысоко ценили дворянское происхождение у людей, что уж говорить о простолюдинах. Но нет! Он докажет всем этим остроухим снобам, что титул и земли еще ничего не значат, а благородство — в крови, а не на гербах!
Эльфка вздрогнула и прислушалась. Эрнотон подумал, что ей холодно, и тут же сорвал с себя плащ, накинув ей на плечи. Она повернулась к нему:
— Ты ничего не слышал? — тихо спросил нежный голос.
Вот теперь он уже точно ничего не слышал кроме ее голоса, проходящего эхом через все нутро. Их взгляды встретились. Они приблизились к друг другу…
Позади раздался громкий хруст. Эрнотон резко обернулся. Как не кстати! Садовник-островитянин, которого отец эльфки держал только лишь из жалости, снова надрался и завалился на куст у тропинки, что вела к воротам.
— Бедный… — произнесла эльфка и поднялась, чтобы позвать слуг.
Эрнотон сдержал первый порыв угостить так некстати подвернувшегося пьянчугу крепкими пинком и словцом. Испустив вздох он поднялся и направился к бедолаге, чтобы помочь тому подняться, пока дочь купца шла к дому.
— «Мертвецки пьян. Даже не шевелится», — подумал юноша, приближаясь.
Готовый уже сорваться вздох застрял где-то на полпути из молодых легких. По тропинке, навстречу Эрнотону шла, выскочив из кустов рослая тень. Бесшумно, словно призрак. Юноша был достойным учеником своего наставника и тут же сообразил что к чему. Как и учил Матиас: два легких и быстрых прыжка назад, разворот и стремглав к укрытию.
Эльфка едва успела открыть дверь, как рука Эрнотона грубо втолкнула ее внутрь. Она упала на пол и с изумлением глядела на него, как впрочем и отец, что сидел возле камина. Эльф опешил и воскликнул, задыхаясь от ярости:
— Что это значит, юноша!?
— Здесь чужой! — коротко ответил Эрнотон, спешно двигая засовы.
Снаружи раздался гулкий удар в дверь, от которого содрогнулись стены.
— Матиас!!! — позвал эльф, подхватывая шпагу, что лежала на столе в ножнах.
Эрнотон поспешил поднять ничего непонимающую эльфку с пола, но едва он склонился, как раздался звон разбитого стекла и через окно влетела фигура в черном, закрыв руками голову с копной багряных волос.
Эльф схватился за рукоять шпаги. Но незнакомец проворно подскочил к нему, одной рукой толкнув едва вышедшую из ножен шпагу обратно. В следующее мгновение скрученные пальцы свободной руки ударили хозяину дома в лицо. Эльф вскрикнул и согнулся в сторону, схватившись за щеку. Красноволосый издал гортанный рык и отправил эльфа через стол ударом колена под живот.
Эльфка сжалась в комок, когда над ней промелькнула рослая черная тень, отдавшись глухим ударом и стоном. Эрнотон медленно сполз по стене. Выхваченный юношей нож упал совсем рядом от ее руки, но незнакомец нависал над ней. Обитый металлом сапог пнул оружие в дальний угол и спокойно перешагнул парализованную страхом девушку.
Матиас стоял на лестнице и во все глаза смотрел на того, кого уже и не думал увидеть этой ночью, хотя терпеливо ждал все это время. Снова нижняя половина лица красноволосого закрыта шарфом, снова те же мягкие, кошачьи движенья, пока он приближался, и тот же колючий холод в глазах.
Шпион взял себя в руки.
— Ну что ж, иди сюда, подонок! — рявкнул Матиас и побежал по лестнице наверх.
Лестница проходила насквозь через всю имперскую постройку, вплоть до крыши, что скорее напоминала верхний ярус древней сторожевой башни, открытый всем ветрам и обрамленный каменными зубцами фортификации.
Взбежав по лестнице Матиас обернулся, отступая к краю, попутно расстегивая пуговицы камзола. Его преследователь не торопился подняться следом. Шпион посмотрел в морскую даль, с шумом вдыхая холодный воздух. Он очень надеялся, что сможет выиграть достаточно времени для Эрнотона и всех остальных. Теперь ученик должен был верно истолковать их беседу этим вечером, которая, как надеялся Матиас, не вылетела у юноши из головы, когда его приложили о стену. Конечно, все пошло наперекосяк и далеко не так, как рассчитывал шпион. Но откуда ему было знать, что в красноволосом клокочет настолько необузданная жестокость. Теперь же иного выхода для Матиаса просто не было, оставалось только уповать на свое мастерство и на сообразительность черепушки Эрнотона.
Красноволосый выскочил на крышу и, пружиня на своих длинных ногах, отошел от распахнутого люка. Матиас отбросил камзол и выхватил потаенное в трости длинное лезвие из фивландской стали.
Противник не выказал и тени удивления. Он приблизился, подняв согнутую в локте левую руку к лицу. Меч скрывался за спиной, в правой, сжимаемый обратным хватом. Матиас слышал о подобных техниках боя. Такими пользовались островитяне, в основном шпионы и убийцы.
— Я — всполох клинка, что препроводит тебя в Бездну.
Эта фраза, сказанная гортанным металлическим голосом, расставила для феларского шпиона все по своим местам. Перед ним ран'дьянский полукровка и, вдобавок, ранкен. Разговор клинков обещал быть серьезнее, но и яснее, с другой стороны. Матиас вытянул вперед руку с оружием, сжимая клинок на уровне плеча, заведя левую за спину.
— «Вряд ли этот выродок знаком с имперскими фехтовальщиками», — зло ухмыльнулся Матиас, — «Посмотрим, что он успел насобирать по всему Материку. В конце концов я тоже кое-что умею из школ западного берега Саины».
Оба противника без дальнейших прелюдий бросились навстречу друг другу. Клацнула сталь — и они снова застыли, поменявшись местами. Теперь люк находился у Матиаса за спиной. Шпион толкнул его ногой, с грохотом захлопнув. Красноволосый ранкен понимающе кивнул. Вниз должен был спуститься только один из них.
Мгновение — и они снова схлестнулись в центре. Бешеная пляска клинков то и дело взрывалась искрами и яростными выкриками. Матиас был удивлен, как ранкену удавалось выворачиваться от его выпадов при той стойке, которую тот использовал, атакуя снизу в глубоком прогибе и, фактически, подставляя собственную спину. Однако, после нескольких безуспешных попыток пригвоздить полукровку, шпион убедился, что его противник был не так прост и дело свое знал неплохо. Тем паче такая стойка не давала возможности проделать старый добрый укол в грудь ни прямо, ни снизу вверх, так как корпус оказывался под слишком острым углом к колену согнутой ноги. Ранкен вынуждал Матиаса применять островитянские техники боя, чуть не размазываясь по дощатому настилу башни, тем самым компенсируя в данном бою свой основной недостаток — высокий рост.