Надо сказать, что даже столь достойному потомку дома Даэран пришлось при расшифровке не раз и не два поминать создателя мессира Ридля добрым словом, в бешенстве и бессилии перед очередным изящным бастионом древней словесности ломая кончик пера или дырявя пергамент, а иногда и вышвыривая в окно бумажный комок черновика, что становился бесполезен из-за ошибки в цепочке где-нибудь пятью абзацами выше. Бывало, конечно, и похуже: не несколько абзацев, а весь недельный труд летел в Бездну, - тогда и ни в чем не повинная чернильница могла отправиться прямиком в стену и разлететься вдребезги, скажем, над головой неудачно побеспокоившего чародея практиканта из академии. Зойту доводилось читать там несколько лекций по истории развития традиций боевой магии, а также по ее же прикладным дисциплинам. Кстати, именно по ним он курировал нескольких бакалавров, готовившихся будущей осенью защищать титул магистра. Иными словами, еще было кому принести новую чернильницу и увернуться от очередного яростного приступа неконтролируемого телекинеза, охладив тем самым пыл достойного мэтра...
Меж тем, труды чародея не пропали бы даром в любом случае. Он оставался уверен в положительной рецензии бургомистра Берса. Более того, рассчитывал на рекомендацию к представлению сего труда на рассмотрение коллегией и добавления в форпатское собрание хрестоматий. Но, даже если бы всего этого не случилось, Зойт раскопал достаточно хотя бы лично для себя, чтобы считать все содеянное стоящим потраченных сил и времени.
Верный его друг и коллега, чернокнижник Даэмас, что обретался в Шаргарде, оказался прав, когда говорил, что изначально каждый маг удовлетворяет исключительно свое личное любопытство, а уже затем отдает часть своих изысканий миру. Как своеобразную контрибуцию за рождение, кров, пищу и немного родительской ласки, что скрасила детские годы до того, как шагнуть за границы обыденно мироощущения и уже измениться безвозвратно, неотвратимо и навсегда.
Фениксы и драконы родились из соединения знаний, почерпнутых в Красных Башнях, и расшифровки ларонийских текстов. Стихия Огня всегда покровительствовала неординарным личностям, революционерам с "пламенным" сердцем и так далее. Что уж говорить о магических трудах белых эльфов? Они особо почитали стихию Воздуха в ее буйной ипостаси свободного и неукротимого ветра, что раздувал всякий раз заново пламя истории, щедро посылая в мир своих наперсников, не скупясь и всегда зачерпывая их целыми пригоршнями.
Пассионарии. Термин, который ларонийские тетрархи давно заимствовали у ран'дьянских брахманов. Те, в свою очередь, прихватили это словечко из людского языка, не подозревая, что, в самом начале переселения восьми народов на Материк, люди, с присущей им наглостью, стащили прадеда этого слова из языка коренных жителей вместе с кипой той лексики, которая так полюбились магам орденов стихий своими непривычными щелкающими и шипящими окончаниями, а также обилием букв из самого конца алфавита. Как бы посмеялись Творцы, видя это историческое действо, которое укладывалось в народное выражение "вор у вора дубинку украл", ведь все участники и не подозревали, как тихо приворовывали то, что и так черпали из одного общего котла, просто с разных его краев.
Зойт нашел это слово очень удачным термином для более универсального подхода к анализу пророчества, где говорилось о Восставших. Не во всем, правда, эти слова совпадали, но, в целом, походило на то, что акцент исследования можно было заострить именно на определении меры пассионарности участников пророчества. Только предполагаемых, разумеется, но ключевых фигурах, которые чрезмерная и подозрительная "застенчивость" тех, кто писал и предостерегал в хрониках, не давала возможности опознать достаточно ясно.
Последнее письмо от Даэмаса как раз повествовало о провале одной из попыток подступиться с киркой методики к жиле пророчества и добыть-таки унцию другую более чем желанной конкретики. Чернокнижник сломал свой, казалось бы, надежный и достаточно острый инструмент изысканий, - теорию о строении ран'дьянцев как нетипичных гомункулусов, - о неожиданный факт, который невзначай обронил в переписке Даэран. Феникс, если судить из обрывочных представлений, дошедших до них из хроник Ран'Дьяна, был просто типом личности, которая бросала вызов общей судьбе своего народа. Столь пафосное начало обрывалось не таким уж пышным объяснением: такой ран'дьянец посредством ритуального поединка либо убивал какую-то тварь, чтобы продлить годы своей жизни, либо погибал сам. Вызов бросался со всей убийственной очевидность и простотой ее величеству Смерти. И это было все! Так и появлялись аватары. Они использовали некое, не известное алхимикам, преимущество своего построения как гомункулусов, базируясь на пресловутой "магии крови" и тем самым солидно удлиняли свои годы, но не получали бессмертия.