Он пригласил меня отужинать с ним, а я ответила, что не ужинаю одна ни с кем из мужчин, кроме своего нареченного, и, более того, в городе сейчас находится моя мать. Преодолев замешательство, Артур ответил, что с великим удовольствием пригласит на ужин сеньору Вильсон. И я почувствовала, что он улыбается. При этом Артур добавил, что он благоразумен и имеет сугубо благие намерения.
— Если так, я предпочла бы встретиться с вами наедине. — Я засмеялась. Мне очень нравятся мужчины с чувством юмора, а у Артура оно есть. — Но этот ленч состоится после того, как моя мать уедет.
— Не отклоняйте моего предложения. У меня есть многое, что рассказать вам.
Мария дель Map провела в Барселоне еще три дня. Эти три дня я посвятила ей. Мы совершили обзорно-ностальгическую экскурсию по городу — посетили место, где когда-то жили, дом деда и бабки, самые любимые улицы… Пили шоколад в ресторанчиках, где бывали прежде. Заходили в любимые рестораны мамы. Она рассказывала мне истории из своего детства, отрочества, первых лет замужества. Одни я знала, других никогда не слышала. Мы смеялись как девчонки, а возникшие между нами приятельские отношения все более укреплялись. Мы даже поужинали с Луисом и Ориолем. Именно тогда она вручила нам неожиданный подарок.
— Вот вам рентгеновский снимок доски с Мадонной. — Мама передала нам огромный пакет, о содержимом которого мне не говорила. — Сделала его твоя приятельница Шарон, а я вручаю его вам и всем сердцем желаю, чтобы вы нашли сокровище Энрика.
В глазах Марии дель Map стояли слезы, но едва ли кузены заметили их. Они смотрели на конверт, словно загипнотизированные. Осторожно вскрыв его, я искала замазанную надпись под ногами Мадонны.
И она была там, но прочитать удалось лишь слова: «находится в одной».
— «Сокровище находится в одной подводной пещере», — разочарованно протянул Ориоль.
— Это мы уже знали. Здесь нет ничего нового, — сказал Луис. Как люди воспитанные, мы поблагодарили за подарок, а я подумала, что эта надпись вовсе не ключ, поэтому нам следует продолжать его поиски.
Как я и предполагала, мать не пожелала встречаться с Алисой и не изменила мнения о синеглазом мальчике, о чем неоднократно напоминала мне. Она советовала мне забыть его и вернуться к Майку.
Но, зная меру, мать уехала. Она поняла, что надоедает мне и мешает продолжать поиски сокровища. Признаться, я получила удовольствие от общения с ней и провела те дни с большой пользой. Проводив мать в аэропорт, я вернулась в гостиницу, собрала вещи и отправилась к Алисе.
ГЛАВА 30
— Хочешь увидеть галеру? — спросил Ориоль.
— Галеру? — удивилась я.
Вопрос застал меня врасплох. Я помнила, что галера упоминалась в прочитанной нами рукописи.
— Да, галеру, корабль, командиром которого был брат тамплиер сержант Арнау д'Эстопинья, — пояснил Ориоль, заметив мою нерешительность.
— Я знаю, что такое галера, — обиделась я.
— Хочешь ее увидеть?
Он улыбался мне. Зубы у него сверкали белизной, а большие синие глаза горели таинственным светом. Этот мальчик, ну ладно, этот мужчина продолжал соблазнять меня.
Это огромное деревянное судно. Оно стоит у одного из крыльев старого здания с большими арками, поддерживающими черепичную крышу. Раньше здание было одним из барселонских доков, а теперь стало Морским музеем. В этом сооружении, как предполагают, более четырех веков назад и был построен оригинал нынешнего экспоната.
Помимо желания узнать, как выглядел корабль Арнау д'Эстопиньи, тот визит значил для меня и еще кое-что — я впервые в жизни выходила наедине с Ориолем. Да, осмотр галеры тоже можно считать «выходом». Для обрученной дамы такой «культпоход» не был ни обычным, ни слишком смелым поступком. Я посмотрела на свое обручальное кольцо и снова удивилась тому, что старый рубин тамплиеров сверкает значительно сильнее, чем бриллиант, граненный совсем недавно.
Галера напоминала гигантскую лодку со сравнительно низкими бортами; ее длинные весла свободно достигали воды. Ничего похожего на изображения кораблей с высокими палубами, вооруженными пушками, или на привычные изображения каравелл Колумба. Галера ощетинилась многочисленными веслами. Казалось, их на ней целая сотня.
— Типичный средиземноморский корабль, предназначенный для войны, — объяснил мне Ориоль, когда я поделилась с ним своими впечатлениями. — Это точная модель корабля, построенного для дона Хуана Австрийского, сводного брата Филиппа II, императора, принимавшего участие в знаменитом сражении у Лепанто 7 октября 1571 года. В том морском сражении объединенный флот Испании, Венеции и папы нанес сокрушительное поражение туркам. Тем самым, которые со времени изгнания тамплиеров из Святой земли распространили свое влияние на Средиземное море, захватили Кипр, Крит и угрожали Италии, особенно Неаполитанскому королевству и большим итальянским островам, принадлежащим тогда испанской короне. По странному стечению обстоятельств в этом сражении участвовали также галеры ордена госпитальеров, главных соперников бедных рыцарей Христа и наследников значительной части их богатств. Три столетия спустя орден госпитальеров все еще существовал под именем мальтийского. Изгнанный из Святой земли нашествием турок, а в последующем — с Кипра, Родоса и Крита, мальтийский орден основал свою штаб-квартиру на острове Мальта. До тех пор остров принадлежал арагонской короне. Его уступил им Карлос I. — Ориоль смотрел на меня и улыбался. — В Испании говорят, что флот возглавляли мы, но, посетив Военно-морской музей в Венеции, ты услышишь, будто флот находился под их командованием. Впрочем, уверен: папа считал, что командиром был именно он. Вот такие они — союзнички!
Я сдержанно засмеялась. Заметив мой сарказм, Ориоль отвел свои синие глаза, так волновавшие меня. Пристально посмотрев на него, я ощутила на губах привкус соли — память о моем первом поцелуе. Но он, кажется, не разделял охватившего меня волнения и как ни в чем не бывало продолжал разглагольствовать.
— История зависит от того, кто ее пишет, но факт в том, что Венеция выделила гораздо больше кораблей, чем вся Испанская империя, включая не только Каталонию, Валенсию и Майорку, но также Неаполь и Сицилию. — Ориоль был так захвачен прошлым, что, в сущности, не замечал меня. Галера вызывала у него почти сладострастное чувство, и он откровенно любовался ею. — Модель корабля за шестьсот лет претерпела очень мало изменений, — продолжал просвещать меня Ориоль. — В Византии около тысячного года галеры уже имели формы, подобные этим, что было наивысшим достижением строительства боевых кораблей древности. При сооружении галер использовали те же технологии, что и при строительстве римских тиррен, а еще раньше — греческих и финикийских судов. Вообще суда подобного типа господствовали на Средиземном море в течение двух тысяч лет. Такое судно проектировалось как быстроходное и предназначалось для нападения на вражеские корабли. Они таранили своей носовой частью их борт, хотя в Средние века носовую часть в основном использовали как мостик для абордажа судна противника. Судно, которое ты сейчас видишь, было вооружено пушками. Большая часть пушек устанавливалась в носовой части и лишь некоторые по бортам и на корме. Впрочем, артиллерия была тогда еще не очень мощной. Когда же пушки усовершенствовали, галеры как боевые корабли исчезли. В самом деле, если уж появилась возможность потопить вражеское судно артиллерийским огнем, зачем рисковать собственным кораблем?
Галера Арнау д'Эстопиньи была из тех, что получили прозвище «незаконнорожденные», ибо приводилась в движение как с помощью весел, так и парусов. Ее оснащали двумя большими парусами и тридцатью шестью скамейками на трех гребцов каждая. На той, что ты видишь сейчас, тридцать скамеек, и на каждое весло приходилось по четыре раба. Весла применялись только в бою, когда приходилось спешить, или при отсутствии ветра. Вообрази! Семьдесят два весла одновременно ударяют по воде! Для того чтобы все опускали и поднимали весла разом, барабанная дробь определяла ритм. — Глаза Ориоля выражали душевный подъем. Он словно видел воочию, как корабль д'Эстопиньи, разрезая килем морскую гладь, на полной скорости врезается во вражескую галеру. — Он был самым быстроходным судном своего времени.