Оскалив острые зубы, Торос закончил:
— Но вы — вы сейчас мои.
Тишина взорвалась и ведьма прыгнула на него с кинжалом в руке.
Культисты с ревом вскочили на ноги. Одно бесконечное мгновение Торос чувствовал эхо их криков в душе — их гнев был подобен жару печи. По всей пещере ножи вылетали из своих ножен. Он чувствовал всё: каждое ритуально заточенное лезвие, каждый разжимающийся мускул, каждое сердце, стучащее со страхом и ненавистью. Его омыла жажда убийства, наполняя и преображая.
Он уклонился от удара ведьмы и вспорол ей живот своим ножом. Она упала, заливая кровью белый шелк. Жадно хватая ртом воздух, она хотела просить о милосердии, но душа уже улетала на встречу с богами. Он ощутил, как зашептали тени, ликуя от её криков.
Призрачный голос Тороса вознесся в сгущающейся тьме:
+ Боги говорят! +
+ Они говорят +, — эхом как один откликнулись его жрецы.
От них вверх рванулся столб неровного света, расколов мрак зеленым огнем. Пять жрецов взлетели в воздух, окутанные вспышками спиральных молний. Потолок пещеры покрылся изморозью, холод подавил жар, идущий от печи. Там, где огонь коснулся культистов, не осталось ничего кроме пепла.
Торос отвернулся от мертвой ведьмы, поднял руку и вокруг неё из дыма возник черный змей. Он пополз по руке вниз, обвиваясь вокруг тела. Кожа Тороса сгорала и леденела при касании адского существа. Оставшиеся культисты бросились на него с ножами; в их глазах плескался страх и ужас. Он почувствовал, как змей обвил его горло и открыл рот, чтобы проглотить его.
Из толпы отделился один культист. Он был огромен, голая грудь блестела от пота. Он атаковал, гремя серебряными кольцами, вделанными в складки кожи. Торос почувствовал, как кинжал здоровяка вошел ему между ребер, пробил сердце и кровь хлынула из раны на грудь.
В нем пульсировали жар и холод. Он взглянул на жирного культиста: тот выдернул нож для второго удара. Черные капли крови брызнули с лезвия.
Торос раскрыл рот, чувствуя, что челюсти расходятся всё шире и шире. Из горла вырвались тени и, вскипая в воздухе, обвились вокруг культиста прежде, чем он смог нанести второй удар. Черное облако поплыло прочь, накрывая бушующую толпу. Культисты начали падать, ослепленные кошмарным ужасом, пот на их обнаженной коже превращался в лед.
Каждый разум в пещере закричал.
Теперь они увидели, подумал Торос когда из тысячи глоток вырвался крик. Они увидели изначальную истину.
Гай Хейли
ОХОТНИЧЬЯ ЛУНА
— Или доделывай сеть, парень, или отложи поплавок. Больше чтоб ни одного разбитого. В них такое стекло, что вовек не расплатишься… Ага? Хорошо! Хорошо… Эй… Присядь-ка. До отлива ещё есть время. Да не трясись так, парень… Выплывешь.
Я познал море от старика Венна так же, как ты узнаешь всё от меня. Спасибо бы сказал… Венн был лучшим, и тебе его знания передаю. Всё ещё боишься? Хех! Зря. Расскажу тебе кое-что о старом Венне, и о том, как он умер. Есть вещи и похуже фельфинов с наутилонами, гораздо хуже. Уж я-то знаю, потому как был там, когда на Пелаго пришла Гидра.
Семнадцатый мой рейс. Я ещё мальчишкой был — немногим старше тебя. Так давно, но помню я предостаточно. Может, и рад бы забыть…
Ветер взбивал на чёрной воде белёсые буруны. Лодка покачивалась нежно, что дитя на руках матери. Ночь была тихая, самое время отдохнуть после тяжёлого дня. Море — опасный противник, но мы одержали верх; трое нас было: старик Венн, Сарио и я. Наши корзины были полны рыбы, улов был хорош, не то что сейчас… Нет… Руки болели от добро сделанной работы, сердца были довольны. И все были живы… Ха-ха… Хороший был день, парень… Хороший день.
Венн сидел, поджав ноги, на дне лодки, Сарио — рядом с ним, если прикинуть, почти там же, где ты сейчас уселся. В исходящем от печки оранжевом свете их лица казались грубыми и морщинистыми. Они нежились в тепле, любовались развешанными на стальных канатах флажками, покачивающимися в такт волнам. А я был, как ты. Тогда я не наслаждался ни ночью, ни морем. Лишь вглядывался в пучину напуганный, но всё же очарованный. Есть у океана такая особенность, скоро сам узнаешь. Ха-ха. Ещё как узнаешь.
Старик Венн наблюдал за мной.
— Твой кузен всё так и боится моря, Сарио, — произнёс он. — Даже сейчас.
— Так есть чего бояться. Океан очень опасен, — откликнулся мой брат. — Если уж чему ты меня и научил, так этому.
— Всё равно, если испытываешь такой страх, зачем пошёл в рыбаки?
— А чем тут ещё заниматься, Венн? — усмехнувшись заметил Сарио. — Лови рыбу или голодай.